БОЛЬШОЙ СЮЖЕТ

Волей мирового правительства, все написанное человечеством было собрано в электронном хранилище. И очевидно, была перейдена некоторая критическая масса - тексты заговорили друг с другом непосредственно как электромагнитные волны. Постепенно многоголосица перешла в диалог и наконец в монолог, который был уже не просто электронным текстом, а по сути сущим духом в себе, который монологом своим излучал духовность, и при этом преображал телесность в электромагнитную форму существования. Но достигнув Вселенской полноты преображения, чистый свет стал полной тьмой. Это была высшая духовность в себе, целью которой было иметь свою реальность как материальную точку, которая послужит началом нового мира, и полукруг к логосу начнется снова. Но не по кругу, а по разомкнутой спирали, со все более совершенным воплощением мира. Но в силу реальной противоположности процесс этот вечен, и задача носителей духа способствовать все более краткому циклу очередной спирали и значит все более краткому пребыванию здесь.

 

МЕСТО ЖИЗНИ

Однажды брат мой старший, совершенно неожиданно, предложил сходить вместе с ним на баркасе в море. Я был рад. Но работы мне особой не предложили.На, мол, распаковывай продукты, да помоги подготовить все к обеду. Баркас слегка покачивало и я даже это дело не мог выполнить толком: пакет с провизией выпал из рук, да покатились по палубе продукты. Я конечно бросился подбирать, как бы не влетело, думаю. И подошел тут крепенький старичек и без слов стал помогать мне. В общем моя неловкость осталась как бы незамеченной. И рассказал мне старичек вот какой случай. Был он одиноким, хотя была у него когда то и семья и дом. Но что с ними сталось он не сказал, а я и не спрашивал. Пришел он с войны капитаном второго ранга, отдыхать бы ему. Но заскучал он и решил устроиться на работу, да что бы к морю поближе, и без труда устроился в рыболовную артель. А так как ездить из города было далековато, то решил он и жить в поселке, где артель стояла. Домов пустующих там было несколько и осмотрев их, он остановился почему то на домишке, требующем большого ремонта. И хотя как то уж слишком настойчиво отговаривали его от этого места, но он решения не изменил. А дом тот был несколько в отдалении от других, какой то узкий что ли, да к тому же и крышу его проломил стоявший рядом огромный каштан. Но он оставался лишь надломленным и по весне даже зацветал, хотя и не так пышно как раньше. Пола в домике не было, а почему то с порога и дальше шла все углубляясь яма, наполненная темной водой. Что бы узнать хоть как то глубину он присел и стал всматриваться. И вдруг навстречу его взгляду появилось что то белесое, и в следующий миг он уже увидел диковинную рыбку, больше похожую на небольшую змейку бледно-белого цвета с редкими темными пятнышками по извивающемуся тельцу. Он вздрогнул, но тут же успокоил себя - какой только твари не водится в этих местах. И вот месяца не прошло как дом был отремонтирован и приятно светился свеже-настланным полом. Справили, как водится новоселье. Пригласил капитан нескольких рыбаков, да соседей у которых квартировал, пока дом приводил в порядок. Но гости были как то сдержанны, как будто что то недосказывали. Но потом отошли, стали вспоминать о том о сем. Только вдруг старушка соседка обмолвилась, что лучше бы тебе не селиться в этом доме - место это нехорошее, нечистое. Но ее тут же перебили, да и сам капитан рад был поводу выказать свою бравость и рассказать несколько военный случаев, за которые он был отмечен, да вот только орден не дали, закончил он суховато. Но тут все вдруг стали собираться, опрокинули на посошек да и разошлись. Капитан же затянул папироску и показалось ему что живёт он в этом доме не один день, а уж не первый год. Жизнь пошла своим чередом. На каштане появились зеленые колючие плоды. И вот он слышит как то ночью чей то голос, проснулся и видит, сидит у него старушка соседка и все говорит что то бессвязное и голосом несвоим. Капитан же сел на кровати и смотрит на нее через силу улыбаясь. Осмотревшись, замечает, что и дверь то у него на засове, а старушка вот она, в утренних сумерках сидит и говорит. Дотянулся он до выключателя, вспыхнул свет - старушка пропала, только плеснулось что то под полом. Несколько не в себе, закурил капитан, да и стал на работу собираться. А когда шел мимо соседского дома, вдруг невольно повернул и зашел. Встретили его несколько удивленно, ведь с тех пор как он квартировал, он не заходил ни разу. Не найдя сразу что сказать, он спросил, все ли здоровы. - Все в здравии, да вот только старушка захворала, да и встаёт уже третий день. Капитан как то скривился, пожелал здоровья и ушел. Но с этого дня не было у него сна - как только станет он засыпать, все слышится ему плеск под полом. Извелся он в несколько ночей так, что и на работу не смог выходить. Днем как тень ходит у дома, что то ладить по хозяйству хочет, но все из рук валится, а ночью приляжет и все ждет, когда же плеснется под полом. Но как то с утра пришла к нему женщина лет сорока, справилась о здоровье, хотя и так было видно что нездоров, и садовые ножницы в руках заметно подрагивали. Он как то виновато посмотрел на нее, а она сказала, - вы бы уезжали из этого дома. Говорят, что жила до вас здесь женщина с ребенком, случилось что то у них. Ребенок пропал, а женщину нашли - повесилась она на этом каштане. Плохое это место. С тем она и ушла. И какой то ужас объял его, упал на землю шевельнуться не может, только слышит вдруг свой голос - не уеду, прирос я к этому месту, здесь и останусь... - и чувствует что нет больше страха и поднимает за руку его и ведёт к дому что то невидимое и родное.

 

                        ДВА ОЖИВШИХ КЛАССИКА И ОТЕЦ

   Приходит Родион и молча разворачивает лист ватмана размером где то метр на метр и говорит - "вот". Передо мной рисунок высокой залы приспособленной под кабинет, но книг почему то не видно. Особо брасается в глаза пол, составленный в шахматном порядке из больших мраморных плит чисто белого и в разводах серого цветов. На переднем плане слева большой канцелярский стол, заваленный исписанными листами. За столом сидит бородатый человек и пишет. По залу же вышагивает еще один бородатый и по выражению лица ясно, что он обдумывает что то.
   Родион спрашивает - "который?". Мне вдруг становится ясно, что на рисунке Маркс и Энгельс и он спрашивает кто из них Маркс. Мне хочется указать на сидящего у стола, но Родион уже учуяв мою ошибку, перебивает меня и указывая на думающего, говорит - "вот он".  "А что же тот"- спрашиваю, указывая на Энгельса. "А он конспектирует" - отвечает он.
   Взглянув опять на Маркса замечаю разительную перемену - он уже не мыслит, а смотрит с испугом в сторону залы, куда вероятно кто то вошел. Я спрашиваю - "А там кто?"- "Отец"- отвечает он. "А что же Энгельс?" - думаю я. Но взглянув на него, удостоверяюсь, что он продолжает конспектировать.  

   
(p)&(c)vispir^press
PETROPOLIS 2001