ЕВГЕНИЙ СЕМЕНОВИЧ ЛИНЬКОВ

ДИАЛЕКТИКА СОЗНАНИЯ В ФИЛОСОФИИ ГЕГЕЛЯ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ДИАЛЕКТИКА  РАЗУМА

 

11.III.1990      Самосознание отрицая свою непосредственность всеобщности утверждает этим лишь особенность самосознания. То есть благодаря двойному отрицанию - внешеости объекта и непосредственности всеобщности самосознания выступает нечто особенное, а самосознание и объект оказываются тождественными. То есть имеем уже некоторый особенный объект и самосознание из абстракции выступает некоторым особенным, реальностью.     Этот процесс отношения и составляет отношение вожделения. То есть внешний особенный предмет снимается и делается тождественным Я, а Я=Я теряет свою абстрактность за счет особенности объекта. Но отрицая единичность, природную данность вещей, не достигается всеобщее, а восстанавливается тождество с собой Я=Я как единичное.     Отрицая единичность, вожделеющее самосознание разрушает, уничтожает предмет, а не достигает всеобщности. Здесь не хватает того, что бы в отрицании единичного внешнего объекта он сохранился как объект, но этого вожделение не может достич, иначе разрушается тождество Я=Я. То есть отрицание единичного не приносит еще истинного единства: вожделеющее сознание начинает с единичного и приходит к себе как единичному. Это самосознание выступает здесь моментом сознания, а потому что бы выйти из дурной бесконечности поглощения единичного, необходимо изменение отношения моментов сознания и самосознания в самом самосознании.     Но с другой стороны утверждение особенности в вожделеющем самосознании является некоторым моментом утверждения всеобщности: особенность как результат снятия единичного есть способ первоначального присутствия всеобщего, поэтому вожделеющее самосознание не уходит в дурную бесконечность. Но это для нашего познания не образуется дурная бесконечность - само же это самосознание этого не знает. Оно знает что объект нечто более слабое чем самосознание и может быть поглощен, сделан тождественным себе. А потому это самосознание начинает в процессе потребления осознавать, сто оно не просто действующий субъект, но еще и нечто объективное - иначе оно не смогло бы делать внешний объект тождественным себе. И это является поворотным пунктом в постижении самосознанием самого себя. При этом осознании утрачивается первоначальная форма Я=Я, а значит утрачивается и непосредственное самосознание - оно выступает для себя как различенное.     В вожделеющем самосознании как непосредственном, отношение к внешним объектам сводилось к потреблению, если даже это были другие люди, они должны стать тождественны Я=Я - иначе ои поглотят меня. И такие примеры мы можем найтив множестве в лице властелинов, для которых другие - объект потребления. А как только самосознание обнаружило момент различения, что оно одновременно и субъект и объект - другие люди перестают быть вещами, а становятся существующими объективно самосознания. То есть вожделеющее самосознание не может признать у других людей самосознания, а значит остальные должны быть потреблены ради "великих целей", которые знает только вожделеющее самосознание. Значит только рефлексия самосознания открывает, что кроме него как Я=Я, есть и другие самосознания. И это, как видите, не так происходит, что сначала Павел смотрит на Ивана, а потом начинает смотреть на себя и т.д. - Хоть и не на фихтевский манер, здесь суть в том, что если самосознание не достигло определенности в себе, расчлененности, и не стало для себя предметом как самосознание - никакое другое самосознание для него выступить не может, как не объясняй, так как его определенность, его рефлексия, еще не стала объективной для него. И такое самосознание уже не застреет на природной определенности другого, как вожделеющее, а узнает в другом такое же самосознание - Я видит себя как Я в другом человеке. А значит Я есть Я уже не субъективное, а становится отношением между людьми. Но это объективное тождество самосознаний является непосредственным и с необходимостью еще имеет отношение и к природной определенности как еще не снятой.     Итак отношение двух самосознаний у нас выступило таковым, что каждое из них противоположно природной определенности и Я=Я, то есть по сути дела имеем неснятое противоречие сознания и самосознания. Именно здесь и рождается первый зародыш реальной свободы, как выступившее различие природной определенности и абстрактного тождества самосознания с собой. Самосознание раскололось на природную и всеобщую определенность для себя, кратко - это различие природного и духовного. А значит сколько не истреблялась природная определенность в сознании и вожделеющем самосознании, она осталась, и приходится считаться, что другой есть не только самосознание, но и тело, природные потребности и т.д. Но в чем же здесь состоит момент свободы?     Форм свободы много, если брать весь генетический процесс, но мы возьмем главные, которые нам нужны для момента свободы в самосознании. В моменте Я=Я самосознание есть такая свобода, которая сводится к голому отрицанию природного, так как если мы погружаемся в момент природного, то там свободы быть не может. То есть свобода начинается не в вожделеющем поглощении, а в отрицании природного, что Я=Я господствующий момент в раздвоенном бытии самосознания, при этом природная определенность не истребляется.То есть если на ступени сознания мы видели, что оно есть Я=Я, то на ступени самосознания оно само добивается тождества Я=Я, что бы не теряться в определениях природности. И свобода начинается не тогда, когда утрачивается свое Я во внешних определениях - это абстрактная форма свободы, а не действительная, реальная свобода, которая должна иметь определенность в себе, то есть должна иметь наличное бытие, иначе она будет сущностью не имеющей реальности. То есть пока мы имеем лишь абстракцию всеобщности как свободы, или абстрактная свобода как тождество самосознания с собой, выступившее как самосознание.     Но в выступившем самосознаниии отношение моментов Я=Я и природного различено и даже противоположно. Для одного самосознания свобода заключена в моменте Я=Я, а для другого это не свобода, так как отрицается природное и своя природность, а свобода есть природная определенность. И это не формы имевшие наличное бытие в далеком прошлом - они живы и сейчас: одни согласны быть рабами лишь бы жить, другие подвергают все отрицанию лишь бы получить абстрактную свободу.     Свобода не есть нечто данное, это деятельность самосознания. Простая, абстрактнейшая свобода и состоит в отрицании всего природного вне и в себе. Инстинкт этого самосознания правилен: Я только тогда свободен, когда свобода будет признана другими самосознаниями. Только будучи тождественным себе в чуждом для себя, я имею реальность свободы. Потому такое самосознание стремится уще не к уничтожению, а к прознанию своей свободы иным. И если самосознание как Я=Я подвергает отрицанию свою природную определенность и определенность другого самосознания, то имеем отношение господствующего и подчиненного самосознания. Но самосознание отказавшись от свободы в абстрактной форме Я=Я в пользу своей жизни не много теряет, как и самосознание держащееся за свободу как Я=Я не много выиграло, так как определенность для этого тождества должна придти откуда то, а именно эта определенность приходит за счет собственной природной определености и определенности другого. То есть получается что самосознание которое держалось за свободу как Я=Я, имеет содержанием природную определенность, а самосознание живущее природной определенностью, оказывается таковым, что через его природную определенность и прокладывает себе путь свобода. Значит рабское самосознание есть необходимость развития свободы, а абстрактная свобода есть форма сопровождающая развитие свободы. То есть господин не свободен так как низводится до единичности содержания иного самосознания.     Но по сути ни один момент самосознания не может выступать изолированно, а потому не погибает и самосознание Я=Я. Но это порабощение самосознания с природной определенностью есть историческая видимость: человек который достиг того, что он не может находится в отношении к себе как определении подчинения - его невозможно подчинить. То есть извне нельзя сделать как свободными так и несвободными - господство и подчинение находится внутри каждого отдельного самосознания.     Значит получаем взаимный процесс: природная определенность подвергается отрицанию как непосредственная единичность как и абстрактная всеобщность свободы индивида. Но что есть свобода для многих самосознаний? - нечто внешнее, обшее для всех? - навроде - все должны работать т.д. Истинная свобода минует обе крайности: природная определенность - природное разделяет людей, при этом природное не отбрасывается, а попросту говоря облагораживается. А абстрактная свобода Я=Я как пустая независимость от природы, то же подвергается отрицанию. При этом получаем особенную реальность как единственную реальность всеобщности свободы.     Итак, всеобщая свобода - а это одновременно и всеобщность самосознания, где достигается тождество сознания и самосознания - есть внутреннее что отвергает особенную индивидуальность, особенную природню определенность индивида. Всеобщая свобода как всеобщее тождество объективных самосознаний и есть истина отношений индивидов. То есть всеобщая свобода есть отрицание индивидуальной воли всех - это всеобщее равенство самосознаний, всеобщей воли, - внутренний закон для каждого особенного. Достижение этой свободы и есть конец развития формации самосознания - здесь самосознания тождественно сознанию и наоборот. Но это тождество сознания и самосознания и есть разум. - Вот вкратце те предпосылки, которые приводят к содержательной формации развития разума.   vispir.narod.ru