Итак для проявления внутренней силы необходимо некоторое побуждение, что бы она проявилась. Но наряду с побуждением проявления силы надо еще и возвращение проявления во внутреннюю силу. И это расщепление силы - важнейший момент рассудка как такового.
    Классического развития рассудок и достигает только тогда, когда обнаруживает чистоту различения в себе и ином; то есть различия доведенные до чистоты противоположностей и есть царство рассудка, опыта. Но рассудку не хватает единства различенного. Единство, которое есть вечно саморазвивающийся процесс не имеющий исчислимых ступеней своей определенности.
    На первой ступени рассудка сила была лишь чем то внутренним, для себя бытием, абсолютной возможностью. Но что бы сила не осталась замкнутой, рассудочное сознание вынуждено признать вторую силу - как обнаружение внутренней. Рассудочное сознание приходит к тому, что внутренняя сила есть субстанциональная. А пассивная внутренняя субстанция силы оказывается, вследствие непосредственности, активной внешней и наоборот; то есть они разлагают себя в некоторое единство. Для рассудочного сознания это единство кажется потусторонним, а точнее, мы и получили кантовскую вещь в себе . Истина внешнего мира выступила как неопределимое сверхчувственное. Исторически эта ступень разрабатывалась неоплатониками и средневековой схаластикой, без которых нельзя было бы получить понимания закона.
    Но Кант говорит, что так уж устроен разум, что нельзя знать внутреннего как вещи в себе. А значит надо довольствоваться истинным знанием неистинного, а значит знать истины мы не можем. Но тогда откуда мы знаем, если не знаем в себе? - Здесь рушится формально логическая последовательность Канта. Но безусловное неопределимое вначале единство оказывается явлением.
    У нас явлением называют то, что воспринимают вувственно. Но явлением какой либо предмет становится только тогда, когда он снят в своей предшествующей определенности. Так чувственное сознание имеет дело с чувственной определенностью предмета; воспринимающее сознание является рефлексией, но еще связана с чувственной определенностью, а явление как сверхчувственное единство означает что чувственный мир снят. Для обыденного же сознания чувственный мир и явление - одни и тоже.
    Сейчас уже можно определить, что истиной чувственного сознания выступает чистое определение бытия. Для чувственного сознания бытие всегда выступало небытием. Потому это и была сфера видимости, а не мир истины - бытие здесь выступает непосредственно как небытие. Непосредственность отношения утрачивается уже в чувственном сознании и его отношении к предмету. А теперь рассудочное сознание если и пытается фиксировать противоположности в их чистоте - почему они и переходят непосредственно друг в друга - но сам процесс уже опосредствованный, так как сила и ее проявления есть уже рефлективное опосредствованное отношение моментов одной сферы. Значит всеобщность снятия чувственного мира и есть впервые явление и с этим связано дальнейшее развитие. Значит явление есть снятое определение чувственного и смеси чувственного и рефлексии. И потому это полученное всеобщее есть простое и единое, как единое Платона; оно есть результат явления и само есть явление; а как абсолютно простое оно не от какого многообразия не зависит - иначе оно не всеобщее единство. Но одновременно и многообразное разложило себя в единство. - Это как бытие Парменида: о нем ничего нельзя сказать и тем не менее весь многообразный чувственно воспринимаемый мир Вселенной поглотился в этом читом бытии.
    Итак, с одной стороны это не имеет отношения к различению и многообразию и потому просто, а с другой - оно связано с выведением из многообразия, - но это и есть закон. Значит рассудок начинает с силы и ее проявления, а теперь выступает как отношение закона и явлений, как более развитого отношения. Мы подошли к святая святых опытного познания и диамата и увидим насколько убого и ограниченно их представление о законе.
    Действительный закон требует отличения от себя, то есть он должен быть законом чего то отличного от себя, которое есть определенность, различенное. А значит сам закон для рассудочного сознания кажется чем то неразличенным, тождественным себе. Значит закон как всеобщее тождественное себе - есть закон явлений; то есть закон есть отношение всеобщих определений, - а это и есть дефиниция закона в диамате.
    Но в этом определении содержится противоречие так как явления это нечто иное закона, но подчиненное ему как тождественному себе. То есть за моментом закона - тождество, а за явлениями - различение и многообразие - не ясно почему явления должны подчиняться за-кону как их противоположности.
    Если есть всеобщий закон - то вне его, наряду с ним, явлений быть не может; но тогда этот абсолютный закон и сам есть явление. Потому закон претендующий на то что он повторяющийся, неизменный, вечный, - есть всего лишь отношение явлений. Хотят говорить о законе, а говорят о их явлении в которых не выступает определение и отношение закона.
    Рассудок хочет познать всеобщий закон, - но он не может знать другого единства кроме абстрактного, и он выдает свою ограниченность за ограниченность предмета. И не важно практическое или теоретическо это отношение, так как в обоих случаях предмет выступает лишь в той определенности, которая имеется у мышления или у практического способа освоения. Сознание хочет следовать предмету, а на деле раскрывает в предмете лишь ту определенность, которой достигает само развитие рассудочного сознания. Но для рассудочного сознания кажется что это предмет таков, а сознание должно быть всеобщим тождеством с собой. А потому на этой ступени мы обречены на абсолютный дуализй всеобщих законов и мира явлений.
    Всеобщии законы рассудка добываются путем абстрагирования от различений /камень, луна и т.д. - а с другой стороны закон всемирного тяготения/, от определенности самого закона. Любой закон должен быть определенным законом и число; их неисчеппаемо, а всеобщий закон опыта может быть только абстакцией этих особенных законов, следовательно их упразднением. И этот абсолютный закон поглотивиий мир явлений сам есть явление. Оба момента оказываются шаткими: закона нет как закона если нет различенности, и явлений нет если нет закона. И оказывается закон должен быть различен в отношении своих явлений. Закон как абсолютный закон, сам делает себя явлением, но и мир явлений, поскольку он абсолютная различенность в самом себе, оказывается вследствие этого единством.
    Сначала мы получили абстрактное понятие закона как такового, далее различенность его, и наконец - единство. Этим мы получили впервые начало подлинной природы закона, где закон не только всеобщее определение и всеобщее тождество с собой, не только всеобщее опледеление в отношении к своему иному, но и возврат из этого различения в тождество с собой. Но в чем необходимость закона?
    Мы получили что реальным закон выступает только тогда, когда он различенный - тогда он закон различенных явлений. То есть внешняя реальность закона обеспечивается внутренней реальностью за счет его собственного различения с собой. И мы получаем два противоречия: были закон и явление, а теперь еще и закон в отношении к себе:
    он впал в рефлексию и выступает законом и своим явлением. Если закон есть закон определенных явлений, то в законе должна быть определенность хотя и не непосредственно тождественная с собой, но имеющая момент тождества. Значит и закон различен в себе и явление вследствие различенности в себе обладают некоторым единством как законом. Но царство закона: где он закон и свое явление, и царство явления: где оно явление и оно закон, - оказываются противоположностями себя самого.То есть мы получаем высшее единство понятия и реальности закона, где закон относится к себе, отличается от себя самого. Это отличие всеобщего от самого всеобщего, которое есть абсолютно всеобщеев единство. И здесь мы подошли к природе закона, которое и есть Я, с чего мы и начало рассмотрение.
    Истинный предмет здесь раскрылся понятием в себе как всеобщностью, особенностью и их единством. Стремясь знать только предмет, рассудочное сознание с необходимостью в содержании предмета теперь узнает себя самого. А значит противоположность сознания и предмета, объктивного мира и отражающего сознания исчезли. И не камень есть мышление - природа законов внешнего мира есть та-же что и закона мира мышления.
    Через определнность закона внешнего мира рассудочное сознание приходит к познанию начала законов себя. Поэтому самосознание это не просто формальное отношение сознания как предмета для себя, а надо что бы был закон сознания как единства противоположных определений в самой противоположности.

vispir.narod.ru