ЕВГЕНИЙ СЕМЕНОВИЧ ЛИНЬКОВ

ДИАЛЕКТИКА СОЗНАНИЯ В ФИЛОСОФИИ ГЕГЕЛЯ

 

5.IV.89      Сегодня закончим рассмотрение воспринимающего сознания и рассмотрим предварительное понятие рассудка.     Мы остановились на том как воспринимающее сознание отнисится к предмету как истинному. Это отношение оказалось двояким, откуда сознание пришло к выводу, что не только предмет впадает в противоречивость определенности, выступая то как одно, как единство, - то как абсолютно безразличное "так же" - как свойства вещи. И эта двойственность выступила не только в предмете, но и в самом сознании. В этих отношениях то предмет, то сознание было"одним", - и то предмет, то сознание было "так-же". И поскольку все моменты здесь уже исчерпаны,воспринимающее сознание идет на то, что бы предмет воспринять в целом.     Но пока мы не дойдем до высшей точки расудочного сознания - предмет будет выступать как нечто иное, и только в разуме обнаружится что мышление в предмете узнает лишь себя самое. А пока сознание знает о себе столько - насколько раскрывается его определенность в отношении к предмету; и о предмете оно знает столько - сколько он раскрывает свою определенность в отношении сознания. Больше ничего для воспринимающего сознания не существует. А если сознание справится с определенностью в предмете, то третим моментов выступит отношение чувственного сознания или воспринимающего сознания к предмету.     Так высокие профессионалы из Москвы проводили мне всгляд, что они знают, что такое предмет и сознание, мышление и бытие, но вот каково их отношение - неизвестно. А это и значит что дальше воспринимающего сознания их мышление и не пошло.     В чувственном сознании это отношение было непосредственным, поэтому оно только указывало на чувственную определенность вещи. Но в воспринимающем сознании имеем уже опосредствованное отношение: оно чувственный предмет воспринимает одновременно как всеоющий, а всеобщность и есть опоспедствованность. Воспринимающее сознание и представляет собой смесь единичной чувственности и всеобщности - в чем и трудность.     Определение всеобщности это уже не чувственное, а рефлектированное, а потому воспринимающее сознание еще и смесь чувственных и рефлективных определений, но и сама попытка связать чувственные и рефлективные определения - есть рефлексия.     Учитывая что чувственно единичное выступает предпосылкой воспринимающего сознания - оно воспринимается как основание опыта. И вспомните - это позиция теории познания в нашей философии. Но с другой стороны отношение единичности и всеобщности в предмете и воспринимающее сознание приводит к тому, что всеобщее должно быть основанием опыта. Это противоречие и приводит к причудам воспринимающего сознания. Рассмотрим это подробнее.     Воспринимающее сознание убедилось, что предмет есть как "одно", так и безразличные "и так же", то есть что предмет обладает как определенностью для себя бытия, так и определенностью бытия для иного. Воспринимающее сознание так же получило, что предмет обладает бытием для иного как для воспринимающего сознания, и одновременно предмет есть некоторое для себя. И пришло сознание к этому полагая, что предмет есть истинное и значит он рефлексия в себе, бытие для себя.     Значит предмет для воспринимающего сознания есть и для себя бытие и бытие для иного. Но если предмет для себя - то он не существует для иного и наоборот. И для воспринимающего сознания противоречие это исчезнет, когда предмет принять как абсолютно всеобщее для себя, или как абсолютное бытие для иного. И это мы встречаем повсеместно во всякого рода псевдофилософских писаниях.     Всякая попытка удерживать какой либо момент и абсолютизировать не уничтожает противоречия. А воспринимающее сознание старается держаться закона А=А, и делает вывод, что если в предмете возникает момент бытия для иного, то это следствие вмешательства других вещей, которые и есть бытие для иного. То есть воспринимающее сознание приходит к выводу, что не предмет противоречит себе, а противоречие есть между предметами, а сам предмет равен себе и в равенстве этом отличается от иного.     Но воспринимающее сознание знает, что предмет есть не только "одно", но и множество свойств и полагает единство предмета, как истинное и существенное, а свойства - как нарушающие тождество с собой, полагает как несущественное и неистинное.     Итак, если предмет в своей истине есть для воспринимающего сознания есть абсолютное бытие для себя, то с другой стороны имеем абсолютную противоположность инобытия этому предмету. То есть предмет есть абсолютное бытие, а все остальное - противоположно и не имеет отношения. Но подвергнув отрицанию всякое инобытие, этот истинный предмет попадает в отношение, где эта абсолютная отрицательность относится к нему - и это сюрприз для воспринимающего сознания .     Приходя к абсолютному отрицанию всякого иного, к абсолютной чистоте себя, этот истинный предмет подвергает отрицанию и себя и становится абсолютным пребыванием в отношении к иному и момент для себя бытия исчезает. То есть абсолютное отрицание инобытия с необходимостью приводит к абсолютному отрицанию себя. Воспринимающее сознание, стараясь удержать только тождество предмета себе как сущность, с необходимостью втягивается в процесс и приходит к выводу - его предмет есть пребывание в отношении, а значит закон А=А приводит к заблуждению.     Воспринимающее сознание не в состоянии схватить, что предмет если и есть для себя бытие, то он есть и бытие для иного и наоборот. А это прямое нарушение закона А=А: в одном аспекте одновременно должны быть две противоположные формы бытия.     Далее. Если для себя бытие, выступавшее для воспринимающего сознания как единственно истинное и сущность предмета, оказывается истинным лишь в той мере, в какой есть бытие для иного, то это значит, что чувственное бытие для воспринимающего сознания оказывается исчезающим. И эта форма скептицизма исторически известна по работам Секст Эмпирика: все конечное уничтожая себя переводит в свою противоположность. Застревая на этой ступени сознанию можно повесится, если бы не песпектива зарплаты, росту по должности и т.п.     Внешнее, которое казалось неистинным, теперь оказывается единственной истиной благодаря которой оно существует. Поэтому каким же основанием опыта может быть чувственность, если она себя хоронит ? - а остается нечто как всеобщаяя отрицательность чувственности.     Воспринимающее сознание в исходном пункте только и хотело сделать, что сохранить чувственное, но воспринять его как всеобщее, что бы и овцы целы и волки сыты. А оказалось что овец нет, а волки не имеют определенности - что это за всеобщее, для воспринимающего сознания еще не известно.     Это всеобщее выступило итогом отношения сознания и предмета, из чувственной определенности бытия, из снятого чувственного бытия. Но такое всеобщее еще обусловлено тем из чего оно выступило, и поскольку оно возникает из чувственного бытия, то всеобщее в себе распадается на противоположности единичности и всеобщности. Но единичность здесь уже не та что была - это всеобщая единичность, которая есть для себя .Второй момент: всеобщность как для себя бытие. То есть воспринимающее сознание в силу закона А=А раскалывает всеобщее пополам,что бы сущность не противоречи-ла себе. Но оба момента представляют одно единство и оба - всеобщии. Но ни единичность ни всеобщность не являются истинными, а истинным оказывается единство этих моментов. Или для ясности немного по иному.     Когда имеем дело с разным, с которым имеет дело воспринимающее сознание, то это разное не может быть истинным. В любом чувственном бытии разное ведет к противоположностям: от внешней противоположности между предметами она переходит к пртивоположности в предмете. А значит истиной предмета является инобытие. Получаем что не только в особенном нечто третье есть истинное вне этого особенного, но это третье вместе с тем что оно вне - оно оказывается и внутри. У нас это и происходит.     Поскольку мы достигли всеобщности как истинного бытия предмета, и воспринимающее сознание набрело на противоположность моментов в самой всеобщности, как единичности и всеобщности. Где всеобщность, ясно, не непосредственная и нечувственная. Но и единичность эта как момент всеобщности, не может иметь чувственной определенности: это всеобщая единичность или единичность в своей всеобщности.     Или отвлечемся вообще. Если Я буду указывать пальцем, то это будет поведение чувственного сознания и его единичность. Если я буду говорить о верблюде и его чувственной определенности - это единичное воспринимающее сознание в его начале. А вот единичность как таковую указать нельзя - она не имеет чувственной определенности и потому она всеобщая.     Итак у нас единичное и всеобщее не имеют чувственной определенности, а значит они определения рефлексии. Но здесь и единичное для себя и всеобщее для себя - что истинное, - всеобщее? - Но это и есть та глупость которую приписывают Гегелю, по примеру Белинского, представившего всеобщее в образе китайского императора.     Единичность и всеобщность противоположны и потому ни одно не есть истина, а истиной должно быть их единство, как всеобщее безусловное через себя самого. И действительно, каким образом может быть что-то всеобщим, если оно чем то вне его обусловлено. Истиным и является мышление обусловленное собой и через себя.И воспринимающее сознание приходит к выводу, что чувственное бытие было не сущностью, а явлением безусловного всеобщего. А значит не бесконечно разнообразная Вселенная в ее чувственном бытии есть основание всего и вся, в том числе и опыта, а безусловно всеобщее есть основание Вселенной и научного опыта.     Это безусловное всеобщee на вершине воспринимающего сознания и есть истинное бытие предмета, оно рефлектированное в себя и благодаря этому рефлектированное вне себя. А это же сотворение... - махровый идеализм!...     Всеобщее здесь творит все особенное, чувственно определенное, потому что оно рефлексия в себе. И это значит что сущности как абстракции А=А нет. Сущность есть всеобщее противоречие себе, что всеобщим образом отрицает себя или что всеобщим образом относится к себе отрицательно. То есть сущность - всеобщая отрицательность всякой чувственной определенности.     Вследствие этой всеобщей отрщательности, сама эта форма всеобщности всеобщим образом отрицательно относится к себе. То есть сущность оказывается отрицанием себя и полагает себя как наличное бытие особенного - то есть сущность является вследствие своего всеобщего противоречия с собой.     Итак мы получили безусловно всеобщее, рефлектированное в себя, и вследствие этого с необходимостью являющееся во вне: чувственная определенность бытия, предметов, вещей - всего лишь явление всеобщей рефлексии в себя. В этом выводе воспринимающего сознания мы прощаемся и с самим воспринимающим сознаниеем, которое превращается в рассудочную ФОРМУ сознания.     Рассудочное сознание есть результат самоотрицания чувственного сознания и воспринимающего сознания, и будучи третьей формой сознания является истиной чувственного сознания и воспринимающего сознания, как и предмет рассудочного сознания. А значит безусловное всеобщее это не просто всеобщее предмета, но это и отношение мышления к себе. Не только в предмете есть всеобщая рефлексия в себя и потому рефлексия вовне, но и в самом мышлении всеобщая рефлексия в себя и благодаря этому - рефлексия вовне и есть царство рассудка.     Следует ожидать, что исчерпав определенность рассудочное сознание мы простимся и со всяким внешним отношением сознания и предмета, и следовательно, простимся с внешним объективным миром для мышления: внешний мир раскроет себя как неистинный и исчезнет. Ужас!...     Безусловно всеобщее в рассудочном сознании, естественно, не выступает чем то обусловленным - оно обусловлено только собой, как и субстанция она причина себя. Но это всеобщее для рассудочного сознания выступает как непосредственное, а значит тождественное себе, - а это и есть всеобщая сила, мощь. Это то, что греки понимали как сутьба.     Безусловно всеобщее как сила выступает как явление силы. Это бесконечное многообразие явлений безусловно всеобщей силы есть то, что мы называем явлениями мира которыми правит закон. А сила как абстрактное тождество себе вытесняеяся в самом предмете определенностью закона. Закон, будучи более определенным чем сила, выступает для рассудочного сознания как абстрактное тождество. И потому рассудочное сознание здесь всякую особенность выдает за всеобщность. Но если закон только тождественен себе, а явления - различенные и многообразные, то закон этот не является законом этих явлений. Потому рассудочное сознание приходит к выводу, что закон только тогда закон, когда имеет различенностъ вне себя и различен в себе. То есть истинный закон есть отличие в своей необходимости от себя самого и тождество в этом различии и противоположности. То есть он противоположен в своем единстве и тождественен в своей противоположности; то есть он и есть конкретное единство в самой противоположности и наоборот.     Когда рассудок мучительным путем осознания придет к этому выводу, тогда мы и простимся с рассудком, а вместе с ним и с внешним миром, объективной реальностью, и обнаружится, что в объективном мире рассудок познает единство всеобщности, особенности и единичности, то есть единство противоположностей. То есть что сущность обьетктивного мира, его истина есть нус, разум, - то что уже провозгласил Анаксагор.     vispir.narod.ru