ЕВГЕНИЙ СЕМЕНОВИЧ ЛИНЬКОВ

ДИАЛЕКТИКА СОЗНАНИЯ В ФИЛОСОФИИ ГЕГЕЛЯ

 

7.III.89      Сегодня мы углубим понимание чувственного сознания.     Со школы вы знаете основную проблему фил об отношении бытия и мышления и нас избаловали тем что можно просто встать на определенную т.зр. без определенного процесса развития. Но сдедует восстановить одно из положений Герцена, которое он формулировал применительно к феноменологическому способу развития мышления, он говорил, что способ надо выстрадать.Следует добавить, что любой способ развития надо пройти во всей его мучительности. Сложность в том, что бы разрушить форму всякого внешнего отношения к предмету форму внешней рефлексии, и начать тщательно следить за тем что происходит в самом предмете, что он сам с собой делает, сам претерпевает.     Диалектический процесс любого предмета состоит в том, что бы предмету ничего не приписывалось извне, а заниматься только достигнутой определенностью предмета и тем противоречием, которое в этой определенности есть. При этом соблюдается имманентное возникновение различия, противоположности, его собственного процесса саморазрушения и перехода в нечто более развитое. Понятно, что только этот подход может обеспечить научный способ рассмотрения.     Мы установили, что непосредственное сознание имеет дело с непосредственно сущим, вне его данным чувстренным бытием, его определенностью. Это сознание считает, что чувственное бытие и есть подлинная реальность. Это положение и проходит через все формы эмпиризма и современного диамата: что я не воспринимаю чувственно - то и не существует. Для этой т. эр. бытие сводится к чувственно воспринимаемому. Потому один из сотрудников нашего факультета и разразился недавно положением, что философия занимается не миром в целом, а бытием в целом - но это одно и то-же. Поэтому что-бы вы осознали что такое бытие - еще раз углубляю моменты с которыми имеет дело чувственное сознание как формация.     Чувственное сознание не знает что чувственное бытие противоречиво. - Чувственно воспринимаемое и бытие для этого сознания одно и тоже. Но мы уже имели дело с двойной формой этого бытия как - "здесь" и "теперь", и оказалось, что само чувственно воспринимаемое оказывается все время исчезающим. И сознание вынужедено было признать, что это не предметы таковые, а оно само впадает в разлад с собой. Но обнаружилось, что для того что бы видеть, к примеру, что то - надо иметь видение как способность выходящую за пределы любого единичного предмета. Далее оказалось, что сами видение, слышание и т.д. - исчезающими в Я, в сознании как таковом. А потому сознание здесь приходит к выводу, что предмет и сознание не являются непосредственными, иначе остается только указывать пальцем как догадались др. греки, а Фейербах догадался стать спиной к дереву. Но в следующее мнгновение это "есть" становится уже "было", и для непосредственного сознания "есть" уже нечто другое. Первое "есть" непосредственно, а "есть" в третьем моменте опосредствовано момент исчезани. При исчезновении "это" первого момента, происходит отрицание отсутствия которое не может составлять истины, потому "это" третьего момента является уже не эмпирически непосредственным, а всеобщим.     В свое время профессор Круг/?/ полемизируя с классической немецкой философией заявил, что философия, начиная с Канта, занимается выведением необходимости как всеобщего, в то время как еще не справились с эмпирическим единичным. И это похоже на обвинения двамата, что классическая философия занята абстракциями вместо того что бы изучать и обобщать эмпирическое. Круг тоже настаивает на предпосылке чувственного сознания, что эмпирическое бытие есть единственно реальное и предлагает вывести необходимость пера которым он пишет. Но пусть тогда представители Круга у нас выразят в словах, что философия должна решить.     Мы видели, что чувственное бытие не является предметом чувственного сознания, хотя оно так и думает. Это мнение состоит в том что оно небытие выдает за бытие. Оно хочет удержать бытие как эмпирическое, но оно оказывается своей противоположностю - всеобщностью. Так и Я вместо суммы способностей оказывается каким то всеобщим Я. То есть оказывается что бытие есть прямая противть единичности. А для чувственного сознания каждая единичная вещь неповторимая, исключающая другие вещи. Но тогда каждая вещь должна обладать определенностью абсолютно отличной от всего другого. Тогда эта вещь в себе указывается своей противвоположностыо и обусловлена чем то иным. К примеру, если индивидууму придет в голову исключать всякое общение, то он вместо абсолютной самостоятельности оказался бы абсолютно определен внешним.     Истина эмпирической вещи есть ее противоположность - всеобщность. Таково и чувственное сознание: оно хочет воспринимать единичное, но для этого требуется всеобщность.То есть мы получили в чувственном сознании всеобщее бытие.     Так Ленина мучил вопрос, - почему Гегель говорил, что этот отдельный предмет нельзя выразить как отдельный, - он же отличается от других предметов ?... Но попробуйте единичный предмет выразить так, что бы определился только этот единичный предмет. Сколько не перибирайте определенностей данного единичного предмета, как отвлечённого от всего, - увы, любое определение втягивает в себя бесконечное множество единичных.     Попытка определить единичный предмет как единичный уводит в дурную бесконечность определений. И если восточная т.зр. требовала для Бога бесконечного числа имен, то мы обнаруживаем это-же в чувственном сознании, где любой эмпирический предмет имеет нескончаемое число предикатов, имен. Дать исчерпывающую определенность данного предмета - значит дать полную определенность Вселенной через этот предмет. Самообман чувственного сознания и зиждется на том, что сам предмет существует сам по себе, отдельно. Но уже Лейбниц говорил, что каждая монада есть зеркало Вселенной. А значит никакого философского познания не наступает до тех пор, пока любой предмет не рассматривается в оппеделении всеобщности: какое оно ни было бы абстрактное - есть знание предмета как предмета Вселенной. Поэтому что бы ответить на вопрос, что есть любое эмпирически существующуюшее, требуется проследить развертывание собственной определенности до высшей конкретной сущности Вселенной, из которой только, как процесс, и должно быть получено это эмпирическое и тогда мы узнаем что это такое. Для действительной сущности надо не субьеткивная деятельность абстрагирования или обобщения, а обьективный процесс распада всего определенного.     Теоретически эти вещи выглядят невинно, но они пронизывают все. Например, если бы с 17 года благодаря платформе абсолютного абсртрактного отрицания революционных демократов мы не делали бы задачей общества перепрыгнуть в светлое будущее, разрушив все предшествующее, мы бы не влачили жалкого существования по сей день: история нашего общества с 17 года и есть топтание на месте благодаря предпосылке субьективного отрицания. Обществу не хватало объективного процесса развития противоречия, его самоотрицания. Это хорошо видно даже на форме собственности: вместо того чтобы индивидуадьные формы собственности, стоимости, производства, разложили себя в общественные формы - мы уничтожили индивидуфльные формы, насадив абстракции всеобщности; и пожинаем уничтоженное индгвудуальное на словах, а сидим на нем и сейчас. Mы захотели получуть всеобщее за счет разрушения единичного и особенного, а получили абстрактный су6ъект: всеобщее и общество как совокупность индивдуальных интересов. Хотя сейчас сделан здоровый шаг по возврату к индивидуальной деятельности, всесторонний способ развития которой может привести к истинно всеобщему.     Общество это не самоуничтожение индиувидов, а самоотрицание индивидуального в каждом вопреки пятилетним планам. В нашем же рассмотрении чувственное сознание не может быть уничтожено со стороны - иначе мы в нем и останемся.А истиной его в целом оказывается всеобщее как воспринимающее сознание.     Воспринимающее сознание - оно называется еще обыденным сознанием или опытом - трудно тем, что мы в повседневности из него не выходим. А нас должно интересовать здесь воспринимающее сознание в его определенности для него самого; то есть нам, занятыми им как бы со стороны, с необходимостью еще надо рассмотоеть способ воспринимающего сознания его же глазами. Так любой способ познания сам должен доверять себе, раскрывая то, что он может или не может. Тогда мы и сохраняем имманентный диалектический процесс.     Воспринимающее сознание мы будем рассматривать как то, что возникает по необходимости собственной определенности чувственного сознания.     Мы ввдели что само чувственное сознание держится за единичное эмпирическое, хотя истина ее есть всеобщее.А воспринимающее сознание,поскольку оно результат противоречия чувственного сознания, поступает наоборот: чувственно сущее оно возводит во всеобщее и начинает с того, что предмет есть чувственное, но всеобщее. Но сохраняя чувственный момент, воспринимающее сознание сохраняет и непосредственность и в то-же время выступает как всеобщее; то есть оно имеет дело с чувственной определенностью в предмете. Но непосредственно сущего бытия или предмета не существует. Поэтому странно слышать от эмпиризма, что если всеобщее не воспринимается - то его нет. Восиринимать же можно только непосредственно, а всеобщее есть результат некоторого опосредствования, рефлексии. Поэтому даже простейшее что можно сказать о предмете - что он есть бытие - уже к этому возможно придти только через процесс различения.     С одной стороны воспринимающее сознание имеет непосредственное бытие, a с другой как результат - всеобщность бытия как опосредствованное различенное отношение. И ответить на ВОПРОС: непосредственное это или опосредствованное бытиe - для этой ступени сознания нельзя - оно некоторое единство того и другого. А раз оно непосредственно опосредованное или опосрецствованно непосредственное в себе, то единство это означает, что здесь выступает вещь и ее свойства. Удерживать в единстве вещь и свойства в означает оставлять непознанными моменты непосредственности и опосредственности бытия.     Чувственное сознание воспринимает предмет как "это" в определениях "здесь" и "теперь". А свойство вещи возникает как результат снятия "этого" как предмета чувственного сознания.     Следует заметить,что чаще под снятием понимают или момент сохранения или отрицания как уничтожения. - То, что при снятий нечто отрицается - несомненно; так у нас было "это", а стало вещь и свойства. Но одновременно сохраняется истинное предыдущего - у нас предмет, значит начальная определенность предмета воспринимающего сознания - есть развитие предмета чувственного сознания, причем развитие в двух моментах: предмета в целом и поскольку это вещь как результат отрицания чувственного сознания есть нечто конкретное, определенное, то благодаря этому она и обладает уже свойством. Эта чувственная всеобщность различенная в себе к есть предмет воспринимающее сознание как вещь и свойство. Значит вещь есть некоторое единство многообразных свойств и обнаруживается, что свойства предмета тождественны себе и безразличны дпуг другу. И свойству безразлично, что оно свойство единства как вещи, и наоборот.     Свойство вещи есть нечто определенное, отличающееся от определенности других свойств; и что бы быть - одно свойство исключает другое. Значит свойства безразличны и исключают друг друга. Но свойства исключают из себя и единство как вещь, а значит они вне единства и единство вне их.     Но нельзя сказать,что предметом воспринимающего сознания выступает единство без свойств и свойства без единства; прежде всего предметом выступает абстрактная безразличная всеобщность. Вторым моментом - всеобщность как единство исключающее из себя многообразие свойств, и третьим - единство того и другого: всеобщность которая есть это многообразие свойств.   vispir.narod.ru