Сложилось мнение, что в критике следует выделить в чем данная концепция противоположна позиции с которой производится критика. Но такое отношение несостоятельно. Вся эта затея сводится к обнаружению различия, пртивоположности, и необходимому выводу об ошибочности. Такая критика носит чисто внешний характер и она у нас единственная.
Если возьмем какой либо процесс развития органической природы, то процесс развития организма состоит в том, что он не остается в какой то форме своего наличного бытия. Ясно, что если нечто обинаково по своему бытию, то никакого развития нет. В развитии происходит отрицание исходного наличного бытия. Приедположим, что исходное бытие отрицается полностью, но тогда появившееся налично бытие будет, в лучшем случае, равно исходному бытию. Поэтому если мы хотим иметь дело с действительным процессом отрицания, с действительным развитием, то мы должны сохранить то, что было в исходном наличном бытии в качестве необходимого момента, да еще присоединить к нему его же собственное отрицание. Поэтому наличное бытие есть свое предшествующее и его отрицание в единстве. Здесь мы уже имеем дело не с абстрактным, а с конкретным отрицанием. Это и есть действительный пример для критики. Критика, которая занимается отбрасыванием критикуемого - мертва, так как она занимается не развитием того что критикует, а субьективным желанием поставить себя на место критикуемого.
    Действительная критика есть развитие того содержания, которое подвергается критике. Строже - научной критикой может называтьмя такое отношение, когда не наша субъективная рефлексия критикует содержание, находит его ограниченным, а когда само содержание выходит за пределы своей ограниченности, а мышление всего лишь следит как это происходит в предмете. Мы не процессом своей рефлексии заставлям предмет переходить от одной ступени к другой, а сам организм осуществляет этот переход. То есть действительная критика является имманентным отрицанием содержания. Что же касается, так называемого, марксистского характера критики философии Гегеля вцелом, то она за все время ничего не дала, кроме бездоказательного утверждения, что она идеалистична от начала до конца.
Если само содержание не развило своей определенности до высшей формы, каковой является разумное мышление, тогда это содержание находится на каких то фазах развития, но не на фазе своего завершения. Когда говорят, что природа завершена и без человека, то это и есть попытка сделать абсолютным то природное содержание, которое само себя побуждает выйти из своего природного наличного бытия.
    Когда мы анализировали отношение Гегеля к эмпирической и рациональной психологии, то именно об этом и шла речь: то абстрактная сущность которая не является, то явления как они есть. Когда сущность и явления расколоты, то можно объявлять сущностью или природу или дух. Уже Герцен называл такой подход трупоразъятием. Когда Гегель выдвигает понятие, то он имеет в виду занятие конкретным предметом в нем самом. Отсюда ясно, что формы понятия могут иметь субъективность, сами же понятия по природе своей несубъективны. Когда имеем понятие предмета, то оно не сводится к тому, что мы ощущаем, созерцает и т.д. - в лучшем случае мы здесь имеем дело с развитием определенности предмета. А достигнем понятия когда доберемся до противоположных определений в самом предмете. То есть надо не останавливаться на различиях, а понять предмет в его собственных прямо потивоположных моментах.
    По форме мышление и бытие, природа и дух, являются, прежде всего, противоположные друг другу. Кажется эта противоположность царит уже в рассудочном мышлении: сущность - явление, причина - следствие и т.п. Но это такое отношение, где в одном моменте нет ничего от другого. Под понятие причины, в рассудочном мышлении попадает все, что не имеет признака действия. Значит все, что не имеет момента тождества с причиной, сразу относится к действию, а это может быть бесконечно многообразные определения. Или когда рассудок говорит, что внешнее противоположно внутреннему, то чего только в этом внутреннем не появляется. Рассудочное мышление заимствует у разума все эти определения, но превращает их в разности.
Разум раскрывает не просто противоположность причины и действия, где нет момента тождества, а показывает, что причина, благодаря собственному противоречию, становится действием. Как и действие благодаря своему противоречию становится причиной. Разум раскрыавет не просто противоположность как разность, но и момент тождества, развитие которого и выступает как противоположение. Противоположно лишь то, что имеет отношение не к какому то иному, а к своему иному. Действие и есть иное причины, а не разность или отвлеченность.
    Поэтому если мы хотим добраться до понятия чего либо, мы не можем останавливаться на разности, нам надо постич предмет в его собственных противоположностях так, что бы один момент этого предмета переходил в иное себя самого и наоборот. Вот тогда мы потеряем всякую чувственную определенность предмета, определенность сознания, рассудка, и получим понятие в его собственных определениях. Значт понятие любого предмета состоит в том, что бы раскрыть противоположные определения предмета выраженных в разумной форме и единство этих противоположных определений. Что бы не впадать ни в разность, ни в абстрактное тождество, как одностороннии абстракции. Вот почему понятие не становится субъективным.
    Понятие есть единство противоположных определений сущности предмета, выраженное, лишь по форме, в субьективном понятии. Сама форма выражения этого конкретного содержания предмета, лишь по видимости принадлежит субьекту, которому на деле принадлежит деятельность снятия чувственной определенности и выявления его внутреннего единства противоположностей. Значит не только содержание, но и форма принадлежит здесь самому содержанию. А субьекту принадлежит лишь развитие этого содержаниия и этой формы в самом предмете.Понятие обьективно, а вот способы освоения и выражения очень многообразны и имеют субьективную окраску. Теперь следует углубить все полученные моменты, что бы получить действительные понятия.
    В понятии духа мы имеем дело с содержанием духа, а не с субьетивными рассудочными представлениями. Точнее - понятие это субстанциональное содержание духа. Дух, как обьясняет Гегель, вовсе не является духом, если он лишь противостоит природе. Дух имеет определенное отношение к природе. Поскольку дух обнарудил себя особенной формой, наряду с природой, то в отношении должно выступть неок е единство. Дух имеет свои истоки возникновения в абсолютной идее, как и природа. На различии природы и духа мы останавливались прошлый раз. А теперь отметим момент, что природа есть инобытие идеи, то есть существование внешним себе. Природа не дегадация, абсолютной идеи - она содержит в себе идею, но внешним образом, как бесконечное многообразие единичных существований в пространстве и времени. Если Гегель и навредил себе здесь чем, то своим пристрастием, на манер Ароистотеля, к лаконизму. И нигде второй раз не повторяет, что речь идет о природе, как бесконечном многообразии явлений, но это ясно из содержания. У рассудка складывается ужасное представление, что природой правян не сами явления, а некое всеобщее в явлениях, поэтому Фейербаху сразу становится ясно, что природа создана Богом. Но тогда можно сказать, что природа по Энгельсу, сотворена какой то материей, из которой все возникает и все в ней исчезает.
    Еще один момент. Поскольку и природа и дух являются способами существования идеи и дух обьявляется высшей формой существования идеи, высшей формой развития бытия и мышления - может здесь Гегель идеалист. Но он заявляет, что нет двоякого - божественного и человеческого духа, мышления. Субстенциональное, существенное, в себе и дол себя сущее в бухе человека и есть божественное. То есть единственна высшая действительность Бога и есть разум самого человека. А у нынешнего материализма - камни являютмя высшими, а все остальное акцитентально, случайно. Переводя в социальную плоскость находим, что начало и конец человеческого бытия в коммунизме это удовлетворение животных потребностей в питье, одежде, продолжении рода. Но даже Маркс говорит, что это лишь условие для развития человека, то есть не противоречит Гегелю, что дух является высшей формой развития бытия, к которому и ведет вся история развития бытия.
    О понятии духа здесь следует сказать то же, что Гегель говорит в логике об абсолютной идее. От простейших определений бытия и кончая абсолютным методом - диалектикой, абсолютная идея есть лишь в своем понятии, в себе, в нашем понятии о ней. Это означает что мы познавали этот процесс развития абсолютной идеи, мы получили понятие о природе абсолютной идеи, единстве бытия и мышления. Но следует ли отсюда, что эта идея существует только в нашей голове, сознаниии, представлении, понятии об идее. Гегель говорит, что неудовлетворительность такого понятия в том и состоит, что его реальностью является только сознание. С этим вопросом не справился и Герцен, которого можно хвалить во многих других отношениях. Огареву он пишет, что нет необходимости перехода от логической идеи к природе. Это так же не нужно, как и человеку изучившему эмбриологию превратить себя в семенную жидкость и родиться заново. Но дело в том что идею в себе, в своем понятии, Герцен ошибочно принял за действительность идеи. До сих пор говорят, что Гегель выставил логику основанием всего, в то время как логика является определенной исторической ступенью познания мышления. Сущность предмета, которая раскрыта мышлением, но для себя еще не существует как сущность, это и есть то, что Гегель называет понятием в себе, идеей в себе. То есть у Гегеля речь идет не о субъективном представлении, а о субстанциональном, о единстве бытия и мышления в самом предметном существовани. Знание природы это не знание ее бесконечно многообразных явлений, их различий и связей - это делает опытная наука. Мы не достигаем знания природы, пока не знаем всеобщего в единичном и особенном природы. Но реальность всеобщего природы не соответствует самому всеобщему - это есть всеобщее в себе, в своем понятии, или в нашем понятии о нем - это то же. А рассадок хочет заполучить сущность, всеобщее и т.п., как предметное существование, так как у него всегда предметы вне сознания. Но даже материю Энгельса нельзя пощупать, она материя в себе, в своем понятии, или в нашем понятии о материи.
    Поэтому простая сущность духа состоит в том, что он не просто есть единство бытия и мышления - такова и логическая идея, как единство в нашем понятии или в своем существовании в себе. И не как в природе, как во внешнем проявлении. Дух есть это единство существующее для себя. ТО есть для себя бытие единства бытия и мышления и оноже для себя предмет. Вся суть духа в том что всеобщее существует для себя самого. Но то что мы знаем, это все историческое развитие духа в его отношении к природе.
    Поскольку дух есть противоречие в себе, то это понятие духа, это в себе бытие духа, с необходимостью обречено на процесс развития, на рад формаций существования, но в них мы не найдем чистого понятия духа.Собственная природа духа, определяющая себя к развитию и втягивает себя в процесс из своего содержания и формы. Нет такой формации духа где можно было бы фиксировать форму, с одной стороны, а реальность - с другой. Бессмысленно искать сущность, которая является одной и той же для всех реальносей духа. Это и есть поползновение реальной психологии найти неявляющуюся сущность.
    Ни одна формация не имеет тождества формы и содержания. Ну а где тогда всеобщее? Но если где оно и существует то не предметно, а в разумном мышлении. Собственная ограниченность предметного бытия, его односторонность, с необходимостью выводит его за пределы самого себя. А то что выводит односторонность за свои пределы и есть всеобщее самой природы духа. То есть всеобщее не по ту сторону односторонности, а это внутренняя рефлексия отрицательности самой же односторонности формации. Поэтому резвивается не только реальность духа, его формы, но и его сущность. А это значит, сто сущность духа, по Гегелю, природно-исторический процесс. А раскрытием этого процесса выступает то что Гегель называет абсолютным духом. То есть здесь дух обретает реальность тождественную своей природе, сущности. Это есть искусство, религия, философия - нигде больше всеобщее не существует предметно.
Так восточные религии имеют инстинкт разума, независимо от того, как они определяют природу всеобщего, сто именно всеобщее имеет притязание на истинное значение. Их взгляд - антипод современной погруженности в единичное содержание и интересы. Поэтому религиозные формы содержат в себе элемент нрасвтвенности. А погруженность в единичные интересы безнравственна. То есть диаматчики призывают к безнравственности.
Как сущность духа развивается и прокладывает дорогу в формациях субьективного, объективного и абсолютного духа мы рассмотрим далее.
.

vispir.narod.ru