18.XII.1987

     Мы выяснили, что высшим единством рассудка, по Канту, выступает Я; и рассмотрели, что представляют собой категории рассудка. Мы установили, что категории являются чистой пустой формой без содержания, пришли к выводу, что поскольку дело рассудка мыслить, то все это отношение сводится к тому, чтобы многообразие чувственного материала свести к единству рассудка. И поскольку явления не могут быть исчислены в пространстве и времени, то и связи с этими 12 категориями неисчислимо многообразны.
       Итак, 12 категорий рассудка: они чисты, бессодержательны и являются определенностью высшего единства рассудка - трансцендентальное единство самосознания. То есть Я погружает многообразие содержания чувственности в свое единство.
       В целом мысль правильная, и чтобы мыслить, действительно надо свести различенное многообразное к единству. Но у Канта это единство есть исключительно в Я и нигде более. То есть это единство, присущее не самому материалу, предметам, а находится и принадлежит рассудку. А отсюда и радикальный вывод Канта, что в объекте мы не можем выделить никакой связи, наоборот - рассудок вносит связь в объект.
       Я воспроизвожу одно из основных положений Критики Чистого Разума почти дословноа это типичная точка зрения субъективного идеализма, и означает, популярно говоря, что единство мира, по Канту, находится в рассудке, а не в самом мире. Отсюда и все трактовки определенности рассудка у Канта. Категории, помимо того, что они являются априорными, оказываются еще и пустыми субъективными формами, и они являются определениями рассудка. А чувственность дает материал, - обратите внимание не содержание, а материал или даже как говорит Кант, - материю. И этот материал, его многообразие следует свести к единству рассудка, к Я.
       Кант настаивает, что это Я – трансцендентальное единство самосознания - есть априорное, и это недостаток, но в нем есть один положительный момент, что единство Мышления не может быть 0объективным единством. Если бы это единство было Объективным - оно было бы эмпирическим единством самосознания, то есть самосознание обусловленное опытом. А потому новой фазе опыта будет соответствовать новое единство самосознания, и этот ряд уходит в бесконечность.
       Но в разных единствах, тогда по разному осуществляется и синтез, объединение многообразного эмпирического материала чувственного: новая фаза развития самосознания - новое единство и новая форма единства в отношении самого Бытия.
       Значит при допущении эмпирического единства самосознания - само познание уходит в дурную бесконечность, или проще: чисто эмпирическое познание есть абсолютный релятивизм и как следствие этого - отсутствие знания.
       Абсолютная относительность, претендующая на знание, оказывается лишь количественным различием. Поэтому Кант прав, говоря, что если знание должно быть - то должно быть и высшее единство Мышления.
       Это и было решающим в том, почему Кант в полемике против Нового Времени отстаивал необходимость Всеобщности и необходимости, хотя бы в форме априори. Где нет Всеобщего и необходимого, нет не только ничего существующего, но и невозможно никакое иное производное познание. То есть философское познание должно выступить основанием всех остальных форм познания, и относительность оказывается не изначальное отношение, а производное, то есть принадлежащее исключительно сфере опытной науки. И это у Канта положительный момент как тенденция, а как он реализуется, увидим.
       Что касается второго момента единства, категорий как пустых форм Мышления получающих содержание из чувственности, - то это повсеместно бытующий взгляд в теориях познания диамата. Наше Мышление субъективно по форме и общестно по содержанию: и это хуже чем у Канта, ибо по Канту, деятельность Мышления и состоит в том, что многообразный материал преобразуется трансцендентальное единство самосознания в единство. Для Канта пассивно воспринимающего, отражающего Мышления нет и быть не может. Мыслить, значит преобразовывать эмпирическое в его противоположность. И если мы хотим мыслить Единичное, а не воспринимать его, то следует в самом Единичном посредством Мышления вскрыть его Всеобщее; если хотим мыслить случайное, то результатом Мышления будет необходимость случайного. Если хотим мыслить человека, то, начав с данного индивида будем иметь только восприятие человека, а если хотим его мыслить, то от индивидуальности, классовости и т.д. ничего не остается, т.к. мыслить можно только Всеобщую природу человека и не по ту сторону от эмпирии людей, исторического развития и т. д. - во всем этом, но Всеобщую природу.
       Ни одна категория не может существовать как пустая, и фикция эта принадлежит не Канту, а всей истории формальной логики начиная с Аристотеля. Кант взял этот большой ген истории у своих предшественников.
       В «Капитале», говорят нам, есть гигантский Монблан фактов, но найдите хоть один факт, из которого бы Маркс делал выводы. Там множество примеров, которыми иллюстрируется развертывания познания предмета. Он отправляется не от фактов, а от Всеобщей природы фактов, насколько это возможно в пределах опытной науки. А потому и сами явления выступают здесь иллюстрацией, и больше того,  получают свое разъяснение из рассмотрения Всеобщей природы предмета. Нам же выдают "Капитал" за какую то ползучую эмпирию позитивизма.
       Маркс начинает с товара, но о каком именно товаре идет речь, не говорит. А нам говорят, что философия должна обобщать, когда мы видим, что Маркс даже в политэкономии не обобщает никаких явлений. Маркс устраивает суд всем эмпирическим явлениям, раскрывая Всеобщую природу экономических отношений на данной исторической ступени развития общества. Значит, Маркс мыслил, как того требует и Кант, - не воспринимал, а нашел Всеобщее основание, и в этом он кантианец.
       Маркс говорит, что он не исходит из субъективных понятий, а исходит из объективных экономических отношений; говорит о товаре, но о каком именно – ни слова; то есть содержания то нету, пустые категории...
       И здесь категории не имеют Чувственно воспринимаемого содержания. Они не были бы и категориями, если бы были нафаршированы чувственным материалом, ибо материал - еще не содержание. Материал становится содержанием только тогда когда раскрывает свое единство или в себе, или, по крайней мере, в единстве Мышления. Только тогда материал выступает содержанием, а иначе содержанием было бы бесконечное нагромождение случайных Единичных явлений. Примерно как в советских детективах; чем больше нагромождено, тем больше якобы содержания. Но содержание – это не материал, а Всеобщее отношение в материале. То есть категории и идеи, есть единственно истинное содержание любого материала.
       Любая категория опытной науки есть определенный способ отрицания чувственного Бытия. Поэтому в категориях мы имеем дело с таким содержанием, что неизвестно с какой стороны к нему подступиться /с обычным Мышлением/.
       Маркс прошёл школу диалектического Мышления в Классической Немецкой Философии, и тут уже здоровое генетическое наследие.
       Итак, пустых бессодержательных категорий не бывает; то, что Кант на них настаивает, является одной из грубейших его ошибок, обусловленных правда самим ходом исторического развития философии. То есть можно объяснить, почему Кант стоит на этом, но это не значит, что мы должны принять это.
       Кант приходит к выводу, что опыт имеет дело только с явлениями. Этот способ у нас до сих пор выступает в диамате. С одной стороны здесь утверждается единство мира, а с другой, признавая универсальную связь, всего со всем и многообразное как исходный пункт и результат всего существующего. Но эти положения несовместимы, а значит, имеем здесь форму синкретизма, эклектики: хотят удержать многообразное и при этом еще иметь его единство. Но если многообразный мир есть его внешность, то его единство есть его внутреннее. Поэтому насколько легко глазеть на его многообразие, настолько трудно мыслить его единство.
       Единство мира и есть доказательство того, что многообразные существования мира есть лишь многообразие Единичного.
       Вот это Кант впервые со всей резкостью и высказал: то, что опытному познанию и эмпиризму представлялось как абсолютно прочное и существующее самостоятельно – есть всего лишь явления: то есть, что все это существующее не имеет основания в себе и существует через отношение к другому вне себя.
       Но Кант понимает явления своеобразно: для него они явления постольку – поскольку находятся в отношении к познающему субъекту; то есть само явление для Канта субъективно. И это последовательно для Канта: у внешнего мира нет ни пространства, ни времени, ему не принадлежат категории рассудка, а если речь идет об отношении причины и действия, субстанции и акциденции и т.п. – все это имеется лишь в рассудке, а внешний мир – вещь-в-себе.
       Рассудок будет раскрывать явления, приводить данные чувственности к единству, но это не раскроет, что есть вещь-в-себе, существующая вне сферы субъективности. Здесь выступает в классически чистом виде точка зрения субъективного идеализма. И при этом Кант ухитряется полемизировать против материального идеализма Беркли.
       Здесь Канта не устраивает то, что мир вещей есть агрегат представлений, а Кант, говорит, что можно и нужно логически предположить что-то устойчивое.
       Эмпирически, субъект может знать себя в представлениях во времени и пространстве, а значит постоянно изменчивым. Но, по Канту, нет никакого знания, если нет чего-то противоположного релятивному. Значит, если действительно хотим знать наши представления, то требуется что-то устойчивое вне этих представлений. Это означает, что эмпирическое сознание не является в себе сущностью, что такое сознание существует только в отношении к своей противоположности, к какому-то Бытию.
       Кант изменчивости представлений противопоставляет устойчивость. Сами внешний вещи оказываются преходящими и потому требуют априорных субъективных форм пространства и времени. Так мы их воспринимаем, а чтобы мыслить, требуется еще и Я. Значит, чтобы спастись от изменчивости вещей как явлений мы находим устойчивое прибежище в качестве Всеобщего и необходимого – в трансцендентальном единстве апперцепции. То есть критика Канта против Беркли, сводится к тому, что идеализм ощущений, Кант заменяет идеализмом субъективной формы Мышления. Это различие единства чувственности в моменте субъективности от единства рассудка тоже в моменте субъективности.
       Односторонность полемики Канта против Беркли и вызвана тем, что сам Кант не ушел еще за пределы метафизического Мышления: или субъективное или объективное, или Бытие или Мышление. Вот это "или" и есть величайшая форма недостатка и непосредственности философии Канта, так как Всеобщее и абсолютное Кант хочет найти в одном лишь моменте Всеобщего, а отсюда и все его непоследовательности и несуразности.
       К тому, что рассудок познает только явления, Кант приходит неверным путем, хотя сам вывод и правильный. Рассудок не имеет дело с Всеобщим, потому что предмет и Мышление об этом предмете для рассудка еще распадаются. И для того чтобы выйти из этого, Кант находит другую способность – разум.
       Приходит Кант к разуму тоже эмпирическим путем, как найденное. То есть обнаружить необходимость разума как формы Мышления в движении от чувственности к рассудку и далее - у Канта не имеется; то есть как в диамате.
       До Канта не было строгого различения рассудка и разума по форме или содержанию. Вся эта сфера называлась неразличенно рациональной. Поэтому когда читаете литературу по истории философии, то будьте внимательны, так как авторы это различие могут загнать в любое время до Канта, но это домыслы авторов.
       Мы убедились, что рассудок имеет дело с данным материалом чувственности, а значит с конечным и ограниченным, а это сфера бесконечной цепи причин и действий, это сфера обусловленного; это то, что составляет классически чистую форму выражения - детерминизм. То есть рассудок находится в сфере абсолютного детерминизма, а значит и фатализма. Опытная наука пессимистична и антигуманна. Оставляя человека в неведении относительно Всеобщего, она оставляет его на произвол Объективного, на произвол серии ошибок как единственно научной марксистско-ленинской философии. Поэтому если мы хотим двигаться навстречу природе человека, то должны повторить за Кантом, что разум человека не может удовлетвориться опытным познанием, что он с необходимостью ищет безусловное для всего обусловленного. И если это стремление есть тогда есть, по крайней мере, природное влечение к разумному. А если нет – то есть обычный рассудок и его война всех против всех.
       Становится ясно, что разум отличается от рассудка тем, что своим содержанием, предметом, разум имеет безусловное, бесконечное. А это нечто другое, чем пустословие о разумности и разуме в наш просвещенный век. Под разумом сейчас подразумевается все, что выходит за пределы простого чувственно-эмпирического восприятия: нащупывается связь между погодой и надоями молока - значит это уже рациональная разумная наука...
       Разум по Канту, выступает способностью, которая порождает идеи, у рассудка же не может быть идей, так как идеи – это разумные понятия о безусловном, абсолютном, бесконечном. Нетрудно сообразить, какая ирония получается, когда от работников общественно-исторических наук требуют идей...
       По форме идеи есть отрицание любой сферы конечного, а значит и отрицание рассудка.
       Кант возвращается к точке зрения Платона, и очень ядовито отзывается о практиках, которые, игнорируя идею, совершают всегда только дурное. То есть, практика лишь своим отрицательным результатом ведет к необходимости идеи. Практика без идей - это слепая практика и никакой разумной практики не может быть без познания Всеобщего, безусловного и необходимого.
       Идеи для разума – то же, что категории для рассудка. Мы видели, что категории Кант получил, эмпирически отправляясь от типов суждений формальной логики; так же эмпирически отправляясь от видов заключений он находит и идеи. Соответственно этому, у Канта выступают 3 идеи, как понятия о безусловном.
       Первая – идея о безусловном синтезе в субъекте или идея безусловного категорического синтеза в субъекте.
       Вторая – идея гипотетического безусловного синтеза звеньев ряда, то есть полнота звеньев ряда.
       Третий – разделительный безусловный синтез частей системы в целом.
       Названия вроде у Канта мудреные, но речь идет о простом: безусловное единство познающего субъекта, безусловное единство внешнего мира и безусловное абсолютное единство внешнего мира и субъекта, - а это и есть идея Всеобщего в Бытии и Мышлении. Но при этом Кант не указывает необходимости наличия 3-х идей и потому налицо метафизическое Мышление.
       Если в учении о чувственности и рассудке Кант полемизировал против линии эмпиризма Нового Времени, то в учении о разуме он ведет полемику против линии рационализма. Поэтому именно здесь решается вопрос, может ли быть философия как таковая.
       Центральный для Канта вопрос – не являются ли эти идеи исключительно субъективными и не имеющими предметности и реальности, то есть, обладают ли эти идеи Бытием. Если да - то есть и философия, если нет - то и не может быть философии как науки о познании Всеобщего.
       Итак, можем ли мы иметь предметную реальность в идее о безусловном единстве познающего субъекта? Здесь Кант отправляется от рациональной психологии и метафизики Нового Времени, каковой она была у Вольфа и его учеников. А по Вольфу эмпирический субъект воспринимает себя как нечто пребывающее во всем, что он воспринимает. При этом воспринимающий субъект есть нечто простое. И, наконец, он еще воспринимает себя как сохраняющийся в отношении к всемогуществу внешнего мира. А это значит, что субъект есть, прежде всего, субстанция и она проста, едина и сохраняется в отношении противоположности.
       Но по Канту это паралогизм, то есть ошибочное заключение. И оно сводится к тому, что восприятие самого себя эмпирическое и связано с чувственностью и из него Вольф делает вывод, где эмпирическое определение заменяется рациональным. А по Канту - мы на это не имеем права, так как чувственные определения есть Особенное, а рациональные выражают Всеобщее. То есть у Вольфа происходит механическая подмена 0собенного предмета - Всеобщим и наоборот.
       Так, если в истории развития человечества существовала классовая борьба и существет по сей день то в открытой, то в скрытой форме, и суть ее экономическая - в присвоении /зарплаты/ и рабочей силы другого, независимо в какой форме это выступает, - то отсюда еще не следует, что единство мира включает в себя момент классовой борьбы. То есть когда мы говорим, что вот в этом Особенном и состоит философское значение, - то это обычный паралогизм. Это то, чем попахивало всё средневековье, когда решали, что если один турок убивает другого, то не идет ли тем самым бог против себя и себя убивает. Как видите наши философские вопросы чего бы то ни было слишком напоминают эту средневековую проблему.
       Кант различает сущность души и ее проявления. Но при этом он говорит, что поскольку сущность субъекта эмпирически не выступает и не воспринимается, то - есть не подтверждается эмпирическими проявлениями субъекта, - а значит знать сущность познающего субъекта, убийственно заключает Кант,  мы не можем…
       Вот это логика… То есть сущности потому нет, что её нельзя пощупать, понюхать и т.д. То есть Кант жертвует Мышлением в пользу чувств. И тогда идея о единстве познающего субъекта, всего лишь идея разума, которая предметного подтверждения получить не может, и потому остается субъективным представлением, которого нет реальности, а значит и рациональной психологии быть не может.
       Мир, по Канту, это, прежде всего явления, то есть сфера зависимости обусловленности, и разум здесь интересует первопричина. Но при её выяснении разум приходит к антиномиям.
       Есть ли начало у мира или нет? Диаматчики говорят, что начала нет, и это положение метафизики и космологии Вольфа. Кант доказывает, что столь же необходимо допустить и противоположное - мир имеет начало.
       Если мир только бесконечность, то это значит что в этом бесконечном нет конечного, а потому и оно само конечно. Диамат избегает конечности, так как сразу бы следовало, что мир сотворен, но такая бесконечность, увы, с необходимостью должна быть сотворена, так как она конечна.
       Сила Канта по сравнению с предшественниками и диаматом в том, что он подходит к положению, что истинное не может быть сведено к одному моменту противоположности, и, если угодно, внешний мир есть единство того и другого.
       Диамат объявляет бесконечными пространство и время и действительно, выход в бесконечность пространства и времени есть, но она реально существует как конечность. Нельзя выйти в бесконечность пространства и времени, оставив позади себя конечность. И это знал уже Зенон.
       Итак, положительный вывод антиномий Канта в том, что истинное не существует в одном моменте противоположности и это по всем 4 антиномиям. Но при этом Кант считал, что антиномии неразрешимы и рассуждает так. Поскольку во все антиномии входят пространство и время, а это субъективные формы чувственности. А значит, мы только воображали, что внешний мир впадает в противоречия - впадает в противоречие наш разум. А значит надо отказаться от попытки познавать тотальность внешнего мира, а если таковое и делаешь - то все равно придешь к неразрешимым антиномиям.
       А это продолжение позиции субъективности, что противоречие вовсе внешнему миру и не принадлежит, а только разуму, познающему этот мир. Но ведь этим противоречие не уничтожается, а переходит в субъективную сферу. Кант говорит, что мы не можем знать что есть «в-себе» внешнего мира, - а потому и вторая научная дисциплина невозможна.
       Во Внутреннем единстве у Канта выступают так называемые доказательства Бытия Бога. Он перебирает все - космологическое, физикотеологическое и онтологическое и рассматривает их, чуть ли не половину объема «Критики Чистого Разума».
       Кант разрушает, как ему казалось, первых два доказательства. А именно: движение от случайности к необходимости и движение от многообразия конечных целей к абсолютной высшей цели. Кант говорит, что эти доказательства являются уходом за пределы чувственно воспринимаемого, а этого перехода, мы по Канту, делать не должны, так как здесь оказываемся в сфере трансцендентного. Может и есть абсолютная цель, но подтверждения этого в эмпирическом мире нет. Значит, абсолютная цель эмпирически не существует как Всеобщее, и потому, по Канту, она действительно не существует и остается субъективным видением разума. То есть и тут у Канта торжествует эмпиризм.
       Если в первых двух доказательствах речь идет о Бытии, то в 3-м доказательстве о Мышлении и Бытии. Нужно помыслить такое, чтобы это не осталось субъективным; то есть - что Всеобщее понятие имеет в себе самом Бытие. И эта глубочайшая мысль до сих пор у нас по существу не усвоена.
       Понятие абсолютного противоположно эмпирическому и случайному. То есть, нет ни Всеобщей формы субъективного, ни Всеобщего содержания объективного, которые могли бы существовать отдельно. Это буквально значит единство Бытия и Мышления, или популярно - единство мира. А Кант возражает, что воображаемые 100 таллеров не есть реальные 100 таллеров; вот и весь его аргумент…
       Но здесь представление выставляется как понятие, а в онтологическом доказательстве Бытия бога речь идёт о понятии и Спиноза по праву заявлял, что бог есть то - понятие чего с необходимостью включает в себя существование. А Кант представление о конечном выдает за понятие и к своему и нашему удивлению говорит, что представление страдает моментом субъективности, а предмет - моментом объективности. Так это и присуще всему до разумному познанию. А указать различие сущности мира и Мышления, не смог указать бы даже Кант.
       Значит, Кант в рассмотрении единства Мышления и Бытия сам же употребил способ паралогизма - Особенное подсунул как аргумент Всеобщего. Кант говорит, что понятие о боге - только субъективное представление, в котором невозможно указать никакой предметности и реальности; из него нельзя вылущить Бытия.
       Общий вывод: Кант полагает, что он рассмотрел три основных дисциплины Нового Времени и пришел к непознаваемости Всеобщего потому, что для мысли о Всеобщем не найти адекватного опытного подтверждения, соответствия. И само это Всеобщее не существует как Всеобщее в эмпирическом мире. А поскольку без него не обойтись, то остается в него только верить.
       Значит последним ответом Критики Чистого Разума является дуализм Мышления и Бытия. Начав с дуализма как априорных форм завершает дуализмом Мышления и Бытия. То есть Кант последователен именно дуализмом.