10. III. 1989

    Мы остановились на том, что трансцендентальное единство самосознания, то есть Я, полагает многообразный материал чувственности, то есть ощущений, созерцания, восприятия. Сейчас же необходимо остановиться на путанице в понимании материала, содержания. У Канта чувственность есть лишь способность воспринимать воздействия, а рассудок - способность мыслить. Этим Кант впадает в метафизическую противоположность способностей познания, не доходит до того что бы материал чувственности объявлять содержанием.
    Материал в себе самом имеет некую форму. Независимо, априорная ли это форма, как полагает Кант, или форма присуща самому материалу и не имеющая характера всеобщности - не в этом дело. Любой материал имеет соответствующую себе форму, которая одновременно отличается от этого материала. Различие между формой и материалом есть, но тем не менее материал всегда существует как оформленный. Поэтому содержание получается не так, что к материалу прибавляется форма как к чему то бесформенному - у материала своя форма. Значит что бы материал стал содержанием, требуется форма отличная от формы самого материала и эта форма содержания принадлежит познающему субъекту. Значит всякий материал впервые становится только в соединении с формой рассудка. Категории и есть у Канта то простое, через которое многообразие чувственного материала полагается как тождественное с единством самосознания. Поскольку категории всеобщие и необходимые, то они не могут заимствоваться из опыта и потому априорны, то есть принадлежат мышлению.
    Формальная логика о категориях ничего не говорит. Более того, сам Кант протестует что бы формальную логику из субъективной формы правильности мышления превращали в способ объективного познания. То есть превращать формальную логику в органон познания недопустимо. Но из абстрактного Я нельзя получить категории. - Тогда Кант находит в формальной логике разработанной Аристотелем и средневековыми схоластами определенные виды суждений.
    Суждение посредством которого мыслят всегда некоторая связь субъекта и предиката. Но с одной стороны мы видели, что мыслить, это значит приводить многообразное к единству, но с другой - можно мыслить и один предмет. И здесь рассудок не догадывается, что одно эмпирическое есть и многое. Это знал уже Зенон: полагается ли конечное один раз или полагание уходит в дурную бесконечность - это одно и то же. И древнегреческая атомистика исходит из положения, что одно эмпирическое одновременно есть и многое и наоборот. Мыслить и значит связать этот предмет с предикатом, который имеет какое то определение всеобщности. Значит в суждении имеем несоответствие субъекта и всеобщности предиката, а значит субъект не есть всеобщее: не есть одно, не есть один единственный предмет.
    Итак, неважно, один предмет мыслить или многое приводить к единству - это одно и то же . - Суждение есть связь предмета с его определенностью и эта связь нас интересует прежде всего. Но Кант хочет избавиться от трех моментов суждения: субъекта предиката и их связи. Его не удовлетворяет что все формы суждений и даже умозаключений, не имеют строгого определения всеобщности и необходимости.
    Исторически и эмпирически до Канта известно 12 суждений всеобщности, особенности и единичности. Это положительные, отрицательные и бесконечные, а так же категорические, гипотетические, разделительные, ассерторические, проблематические и аподиктические. По Канту эти суждение не обладают простотой и всеобщностью, поэтому из этих суждений, по Канту, следует выявить тип связи субъекта и предиката и их соответственно оказывается то же 12. Эти 12 видов связи, как единств предикатов и субъектов и есть категории рассудка. Это соответственно - единство, множество и так далее. Причем образуются 4 класса состоящие из трех категорий, где первая положительная, вторая - отрицательность первой, а третья - их единство, синтез. То есть каждый класс представляет собой некую тройственность категорий. И тройственность не случайна: она случается уже у пифагорейцев, Платона, неоплатоников, в христианской религии.
    Не вдаваясь в подробности следует сказать, что за этим триединством стоит история самой мысли как высшей формы абсолютного единства противоположностей, или если угодно высшая противоположность всего существующего в ее собственном единстве. Кант еще не доходит до такого понимания, но его заслуга в том что он обратил внимание на тройственность. Хотя следует сказать, что синтез является не философским определением, так как принадлежит к одному из видов эмпирического познания. Синтез есть не только не только некая имманентная внутренняя связь различенного и противоположного, но одновременно он неотделим от внешнего момента связывания. То есть любой синтез не может избавиться от моментов различия и противоположности в связываемом, а значит синтез - сфера опыта. И это распространяется не только на Канта, но и на все философствование до Гегеля.
     Итак, в выделенной тройственности мы видим у Канта не более чем инстинкт разума. Чистые понятия рассудка - категории - абсолютно пусты, так как возникают из того, что трансцендентальное единство самосознания приводит многообразие чувственности в тождество с собой. - Категории принадлежат самосознанию, но они пустые формы. Эти два пункта взяты у Канта напрокат современным диаматом: категории субъективной формы наполняют объективным содержанием.
    Величайшая ошибка Канта здесь в том, что он понимает категории как пустые. И он получает это последовательно с точки зрения формальной логики, исходя из незнающего себя самого опыта, который представляет собой распадающееся на готовое содержание во внешних предметах и субъективную форму. Но бессодержательных категорий не существует и  кто о них так говорит тот сам таков. Как не существует материала без формы, бесформенного содержания, так и не существует формы без содержания. По отдельности они существуют только в абстрактном рассудочном мышлении и являются результатом его произвола как насильственного удержания этих абстракций и создания иллюзии, будто формы могут существовать как пустые.
    Содержание категорий не какое то чувственно воспринимаемое - откуда и возникла фикция пустоты. Потому Кант утверждает, что содержание чувственно воспринимается, входит в наше восприятие. - Если я не воспринимаю - гласит предпосылка исторического материализма - то это не существует, это не содержание. Это не удивительно для Канта - он имеет предпосылкой опыт и впервые вылазит из него, но это непростительно диамату. Тогда Маркс в "Капитале" барахтается в пустых формах: говорит о стоимости, товаре, а содержанием их не занят - но "Капитал" это не товароведение.
    Заблуждение, искать в категориях чувственно временной определенности - и это их достоинство. Кант уже не относит пространство и время к категориям рассудка. Для Канта категории это определения предмета как такового, а пространство и время исключительно определения ощущаемого, эмпирического, чувственного. Поэтому пространство и время не философские категории, хотя мысль пространства и времени может быть философской. Философски можно мыслить все и это значит иметь предметом только их всеобщее в определениях мышления.
   Пространство и время как категории тянут свою родословную из так называемой философии природы с опусканием собственно философского момента. Во-вторых, по Канту, категории являются определениями нашего сознания, ибо в качестве всеобщих форм единства они сами вещим не принадлежат и из вещей получены быть не могут.
    На это следует сказать, что если в эмпирических вещах категории непосредственно не содержаться и не выступают и только благодаря рассудку появляются, то из этого не следует положение Канта, что категории исключительно субъективны. - Если они таковы, то никакой материал не позволит себя втискивать в эти субъективные категории. Если категории претендуют на то, что бы быть категориями чего то, то они должны быть причастны этому материалу.
    Эта ошибка Канта следует из постановки вопроса: его интересует не то что есть истинное пространства и времени, а субъективно или объективно пространство и время. Его не интересует что такое истинные категории рассудка сами по себе, то есть истина действительной всеобщности, а его интересует объективны или субъективны категории, принадлежат ли они вещам внешнего мира или мышлению. И это "или-или" выдает у Канта рассудочное мышление - истинное не может быть только объективным или субъективным. Единое здесь раскалывается пополам и один его момент Кант выдает за истину. - Такой способ мысли хорош что бы сделать виновных правыми, а правых виновными.
    Неразрешимое противоречие опыта и есть противоречие, в которое впадает Кант в учении о рассудке. Следствием этого является то, что единство вещей единственно полагается в единстве самосознания, Я. И наоборот, Я вносит единство в сами вещи, предмет. - Рассудок диктует законы природе как совокупности явлений. То есть абсолютный субъективизм - вот что понравилось нашим партийным лидерам с 17 года. Отсюда и вопли: Кант наш, и действительно их, так как  точка зрения субъективного идеализма у нас не слезает ни идеология, ни философия и все прочее... У нас истиной является идеология.
    У Канта сам познающий субъект доставляет себе материал в качестве способности чувственности, а что вне чувств - знать нельзя. Рассудок сам себе составляет форму, категории, высшее единство самосознания. И всей этой субъективности противостоит непознаваемая вещь в себе, которая в лучшем случае есть у Канта внешний мир. Поэтому Шопенгауэр был в какой то мере прав, когда в своем талмуде внешний мир превратил в субъективные представления. - Шопенгауэр точно учуял главную тенденцию философии Канта: ничего у нас нет кроме субъективных представлений.
    Итак по Канту  рассудочное познание дальше явлений идти не может. Раз мы не знаем вещь в себе, а знаем только явления неопределенного предмета для нас, то эта тавтология означает что эмпирически многообразное случайно и не существует благодаря себе. Сколько бы процесс рассудочного познания не продолжался бы, втягивая все новые явления, но из сферы явлений не выйти: будем вечно подводить чувственно воспринимаемое под категории рассудка и этим определяя их как причину и действие, субстанцию и акциденцию и так далее. Значит все эмпирические науки - теория социализма и даже "Капитал" не выходят за пределы явлений. И поскольку категории субъективны и являются формами рассудочной мысли и соединение материала с всеобщими и необходимыми определениями рассудка получаем такой опыт, который значим абсолютно для всех и на все времена... Это и есть учение Канта об абсолютной истине, о чем помалкивают Гулыга, Асмус, Ойзерман и тому подобные. Значит это неистинное познание явлений Кант называет абсолютным знанием и это какая то субъективная форма самодовольства своим ничтожеством.
    Но помимо рассудка познающего конечные явления, Кант еще находит у человека еще способность как разум, который хочет знать бесконечное и безусловное. А значит здесь мы впервые у Канта подходим к проблеме философии. Эмпиризм старался получить всеобщее и необходимое из опыта, а Кант открыл, что сам опыт невозможен если не имеется предпосылкой всеобщности и необходимости. И величие Канта не в том что всеобщее априори - это скудная субъективная мысль - величие в том, что опыт возможен только тогда, когда в основании опыта имеется всеобщее. Именно это положение вернуло Канта к достижениям Сократа, Платона и Аристотеля.
    Если всеобщее не лежит в основании теоретического или практического опыта, то человек не сможет связать субъективное представление с противоположным внешним миром - в этих противоположностях должно быть первоначальное всеобщее единство. Связать можно только то, что в качестве реальной возможности уже связано. То есть опыт лишь развитие возможной связи, а не создание ее. Но Кант не знает необходимого перехода к разуму, он говорит, что если опыт ограничен познанием явлений - то необходима способность познающая бесконечное, а потому должен быть разум.
    Разум, по Канту, порождает идеи которые являются понятиями разума о безусловном. Далее у Канта - подобно тому как в рассудке отправлялась трансцендентальная логика от типов суждений и получала категории - выступают определенные типы силлогизма: категорический, гипотетический и разделительный. Согласно этому получаем, что возможно безусловное троякого вида: безусловное категорического синтеза в субъекте, безусловное гипотетического синтеза членов в ряде и безусловное разделенных частей системы. Или о безусловном в субъекте, безусловном во внешнем мире и о безусловном единстве того и другого - Боге.
    Ясно, что содержание это Кант взял из метафизики Нового Времени, но Кант исключает онтологию, которая была четвертым предметом и была учением о сущем как таковом без различения между бытием и сущностью. И это не случайно, поскольку он приходит к выводу что вещь в себе непознаваема, а именно ею и должна была заниматься онтология.
    Рациональная психология до Канта исходила из данных эмпирического сознания познающего субъекта, который есть нечто определяющее, простое - он тождественен себе при всем многообразии воспринимаемого, созерцаемого, познаваемого. И наконец, он сохраняет свою самостоятельность по отношению к вещам внешнего мира. А что бы получить сущность, надо явления преобразовать и тогда получим соответственно: Я есть субстанция, Я - простая субстанция, Я - субстанция тождественная себе и наконец, Я - субстанция сохраняющая себя в отношении к своему иному. И этот ход мысли присущ Ляйбницу, Вольфу и их школе.
    Данная позиция, по Канту, впадает в паралогизм - ложное заключение. - Здесь одно выражение употребляется в противоположных смыслах. А именно, определяющий субъект выступает как в эмпирическом смысле, так и в смысле разумности - то есть происходит отождествление эмпирических и разумных определений. Суть в том, что метафизика Нового Времени заменила особенные определения всеобщими - и Кант здесь прав, но совершает тут же ошибку: получается что он протестует против того, что бы мыслить эмпирическое. Впрочем это исходит уже от Юма, у которого всеобщее и необходимое если не воспринимаются, то и не оправдываются. То есть из различия всеобщего и особенного Кант делает вывод, что всегда право особенное, эмпирическое.

  © 2006 vispir^DESIGN All Rights Reserved.