3. III. 1989

    Мы получили, что учение о чувственности Канта абсолютно разрушило исходный пункт эмпиризма. А именно, что нечто может быть получено из опыта путем обобщения. - Что бы получить что либо из опыта надо уже условия возможности этого, а то что нужно для обобщения, может быть получено только из опыта. Значит нельзя обобщать тем, что еще только должно быть получено из опыта. И хотя Кант сказал это давно, до сих пор раздаются голоса об обобщении... Учение Канта о чувственности до сих пор не понято.
    В антипод эмпиризму Кант принял, что пространство и время, как формы чувственности, априорны. Это означает что Кант стоит еще на почве опыта как неразрешенного противоречия, которое раскалывает его на противоположные моменты, где формы чувственности принадлежат мышлению как таковому. То есть посылка эмпиризма, что сознание есть tabula rasa, здесь выступает в модификации, что пространство и время априорные субъективные формы. А значит форма чувственности Канта оказывается такой же неудовлетворительной по способу раскрытия природы чувственного сознания как и в эмпиризме.
То есть Бекон, Локк и так далее, заблуждались что из опыта можно получить то, благодаря чему становится возможен опыт. Но и Кант подбрасывая нам априорность форм чувственности то же идет ошибочно. Раз из опыта нельзя взять - и Кант соблюдает здесь формальную логику - значит пространство и время априори. Но это оказывается ложью.
    Необходимо вообще отбросить ходячую манеру внешней критики: раз не прав эмпиризм - надо противопоставить правильное... - Внешняя критика, в лучшем случае, является уловкой скрыть произвол своей позиции, при этом позиция не имеет в себе обоснованной необходимости. Необходимо стать на диалектический процесс рассматриваемого предмета. Значит, на деле, в этой проблеме надо оставить путь эмпиризма или априоризма Канта, а рассмотреть процесс самого опыта - его самораспада, самоснятия.
    Кант говорит, что надо исходить из априорности пространства и времени. Именно соединение многообразных ощущений с этими формами чувственности дает многообразие эмпирических созерцаний, представлений. Но возникает вопрос, почему эти, неизвестные для чувственности предметы таковы, что помещаются в априорные формы чувственности. То есть, почему предметы выступают как содержание субъективного ощущения неизвестно Канту. А потому остается без ответа, почему априорные формы чувственности являются формами этих ощущений, неизвестно почему перенесенных в чувственность. Но это и есть одна из сторон основного вопроса философии - почему наши формы способны быть формами внешних предметов как ощущение этих предметов. То есть как ощущения, представления, соответствуют чему либо во внешнем мире? У нас отвечают: через практику. Но это уловка - остается неизвестным, почему наши представления навязываются вещам внешнего мира и вещи претерпевают эти субъективные цел =- и. То есть сама возможность практики в марксизме остается необоснованной.
    Материалистическое понимание истории здесь выступает убийственно просто: человек изменяет внешний мир, например производством, и этим изменяет себя. Но почему внешний мир поддается изменениям человека? - Пока мы не узнаем почему предмет, внешний мир или содержание, перекочевывает в форму субъективности - абсолютно без ответа остается всякая попытка утвердить тождественность субъективного и объективного, формы и содержания. То есть пока не решен вопрос как бытие становится мышлением, до тех пор мы не узнаем почему мышление познает противоположное ему бытие. Кант потому и не справляется с природой чувственности, что не ставит вопроса, почему неизвестные предметы вмещаются в чувственность - остается неизвестным, почему предметы должны подчиняться априорным формам чувственности.
    Но не менее важно, что у Канта чувственность это самостоятельная способность воспринимать воздействия неизвестных предметов. Чувственность у Канта может воспринимать, но не мыслить - они абсолютно противопоставлены, поэтому знание должно придти к этому материалу. И Кант часто эмпирически вводит способность мыслить - рассудок. То есть рассудок не может воспринимать как чувственность - он только мыслит, а потому у него нет содержания - он чистая спонтанность без содержания. И Кант рассуждает здесь чисто формально логически, что если чувственность это способность воспринимать и она пассивна, то рассудок, как противоположность, то рассудок мыслит - он активность, спонтанность.
    Формы рассудка это, по Канту, чистые понятия - категории рассудка. Их нельзя получить из опыта никаким абстрагированием. И здесь Кант прав: разные свойства принадлежат одному предмету, а единства нет. А нам говорят, что категории возникают путем обобщения из опыта... Этим Кант то же разрушает эмпиризм.
    В восприятии мы видим, что сначала было одно, а потом другое, и говорят, что это причина и результат. Но нельзя переходить от воспринимаемой последовательности к определению необходимости. И раз категории, которые выражают существенную связь рассудка, не содержаться в эмпирических вещах, в их восприятии, значит они априорны - заключает Кант. Но на деле, если категории не получить из опыта, вовсе не следует что они должны быть априорны. Кант прав в том что категории не имеют своего происхождения из опыта - никакую всеобщность и необходимость никакими обобщениями не получить. И путь здесь только один - диалектическая логика чувственного сознания. Но Кант, как и современный диамат, этого не знает.
    Итак рассудок это способность мыслить, а это значит по Канту, приводить многообразие к единству - и это правильно. Воспринимая многое как многое мы его не мыслим. Это только диаматчики глазея на миллиарды звезд восклицают - "ах какая бесконечная материя в пространстве и времени". И здесь старая уловка, что можно мысль вывести из многообразного. Но мышление здесь выступает противоположность чувственного как пространственно временного определения. Любое чувственно эмпирическое при том таково по своему существованию, что оно есть только тогда, когда есть нечто отличное от него, так как любое единичное существует не благодаря себе, а только через отношение к другому. - Любое эмпирическое единичное есть постольку, поскольку вне его есть иное эмпирическое единичное в отношении к которому, в связи с которым, оно и существует. Кстати, вот вам и секрет коллективности.
    Но эмпирический предмет и сам в себе есть нечто. Абсолютизируя первый момент можно придти к выводу, что эмпирический человек - ничто, а связи его - всё. Но любое, даже природное эмпирическое единичное, само есть нечто в качестве отношения к себе. Но поскольку конечное не обеспечивает себя - не есть свое основание - то в этом своем моменте бытия оно существует только в отношении к бытию других конечных. То есть многообразное есть связь, хотя и внешняя. Эта внешняя связь исчезает, когда единичность разрушает себя как единичность.
    Отсюда становится ясна необходимость приведения многообразного к единству. Но единство есть уже и в чувственности, так как сведено к формам пространства и времени, но вследствие двух форм и нет еще здесь мысли. Поэтому если многообразие не сведено к одному единству - мышления еще нет. - В этом величайшая заслуга Канта.
    В естествознании сколько дисциплин - столько и единств Вселенной. Опыт с необходимостью уходит в дурную бесконечность особенных единств. Ленин говорил что физика рождает диалектический материализм, но роды что то затянулись. И эту ошибку Ленин позаимствовал у Энгельса прочитав, что естествознание должно привести к диалектическому методу. Но опыт ведет лишь от одной особенной формы противоречия к другой - не более. Значит вместо предшествующих особенных законов будут выдвигаться другие и так далее.
    Итак мысль есть многообразие приведенное к высшему единству. И это единство не получить обобщая опыт наук, так как она не может охватить все явления вселенной. Нельзя объять необъятное - здесь братья Жемчужниковы правы. Здесь мы будем вечно к единству приближаться, а оно от нас вечно удаляться. И поскольку к единству вселенной имеет отношение любое эмпирическое единичное, постольку единство остается для нас непознаваемым. Это знает Кант и говорит: не из вещей и опыта следует получать высшее единство. Кант разрушил до основания эмпирический путь познания единства вселенной, единства природы и духа, бытия и мышления.
    Укажу пока на два заблуждения опыта. Во-первых, предполагается что раз опыт начинается исторически первым, то он является непреходящим - это то на чем стоит философия во всех странах сейчас. Конечные существования вселенной остаются абсолютным основанием, платформой, на которой мы лепим постепенно единство вселенной. Если бы не воинствующий атеизм советского периода, то может быть их исторических форм теологии можно было бы что то взять, так как именно здесь были доказательства восхождения от многообразного бытия мира к высшему бытию как бытию Бога. Но здесь абсолютное бытие ставится в зависимость от конечного, случайного бытия, и потому само абсолютное делается конечным и случайным.
    Во-вторых, эмпирический опыт являясь определенной ступенью познания и выступая исторически первоначально, разрушает себя как конечное и в итоге получим то высшее, во что он разлагается. - А как к этому вопросу подходит Кант? Он говорит, что из опыта исходить нельзя в поисках высшего единства. А значит надо идти априори и такое единство Кант называет трансцендентальным единством самосознания. Высшее единство состоит в тождестве себе - мы возвращаемся от многообразия к своему внутреннему единству и этим сохраняем себя. Если мысль от многообразного не возвращается к своему единству - ничего в качестве знания здесь нет. И Кант здесь прав: если эмпирическое единичное существует только через отношение с другим, в связи с другим, то высшее единство мышления существует прежде всего через отношение к себе. Между прочим этот пункт лег в основание формальной логики, что высший закон мышления есть А=А.
    Да, ощущения соединились с формами пространства и времени, но получилось не меньше многообразия созерцаний, представлений, их комбинаций, которые надо свести к высшему единству - Я. Обобщением опыта Кант называет эмпирической апперцепцией, где никакого единства получить нельзя, так как прежде чем обобщать и возводить к единству - само единство уже должно быть. То что еще должно получиться из опыта, требуется как предпосылка что бы обобщать, сравнивать, анализировать,  получать какое то единство. То есть Кант ловит эмпиризм на обычном логическом круге. Так, захотели рассмотреть как возник и развивался человек, берется, как предпосылка, человек и смотрят что с ним происходит.
    Но для относительного единства требуется основание - более высокое единство. Вот почему Кант идет напрямик и говорит, что надо начинать с чистого априорного единства, трансцендентального, так как не эмпирическое единство лежит в основании высшего единства, а наоборот. И это напоминает Декартовское "cogito", которое от считал изначальным, основополагающим, а остальное производным. И ход мысли здесь у Канта и Декарта тождественный.
    Гассенди возражал Декарту: "надо мной надсмехаются - следовательно я существую", или "я хожу следовательно существую". Ответ Декарта удивительно простой и правильный: "это все модусы из которых не следует необходимость существования". Поэтому надо брать не модусы мышления, а субстанцию. То есть и Декарт знал цену особенных форм: пока мы не добрались до всеобщего - всякое особенное и единичное превратно. Вспоминается "Отче наш" диамата - надо всегда начинать с ощущений.
    Если мы добираемся до субстанциональности мышления в качестве формы, то эта всеобщая форма мышления одновременно является своим собственным бытием. То есть в высшей форме мышления форма неотделима от содержания. А это уже пункт против которого Кант устраивает войну. Для Канта Я как высшее единство, всеобщее единство самосознания, вовсе не таково что имеет и форму и содержание. Для Канта высшая форма, это форма без содержания. И здесь Кант прав, но формально логически.
    Кант настаивает на этом  потому, что иначе рассудок имел бы возможность воспринимать. Но что бы многообразие свести к единству оно должно преобразовываться, подвергаться отрицанию как многообразное - деятельность мышления есть преобразование чувственного. Но до тех пор пока мы не раскроем почему многообразное распадается и полагает себя как единое, мы не получим ответа, почему Я способно мыслить многообразное. А у Канта получается, что мышление вносит высшее единство в содержание, вещь, предмет, вселенную - а в них самих единства нет. Это вроде того как у нас многообразие индивидуальных хозяйств поглотили в абстракцию колхозной собственности...
    Невозможно внести единство в предмет если это единство само не прокладывает себе дорогу в предмете. Значит ошибка Канта в том, что он вступая в полемику с эмпиризмом повторяет его ошибку, но с обратной стороны - априорное единство навязывает объективным отношениям. И еще один пункт. Есть многообразие и единство, а значит должно быть и то что соотносит их. Кант это называет чистыми понятиями рассудка или категориями. То есть категории это определенное отнесение многообразного чувственно данного материала, содержания, к высшей, абстрактной форме рассудка - Я. 
    

  © 2005 vispir^DESIGN All Rights Reserved.