24. II. 1989

    Мы остановились на кратком рассмотрении понятия философии Канта и убедились что она, как результат первого отрицания опыта представляет собой критическую философию. Для Канта существует бесконечное многообразие чувственного материала обладающего определениями единичности и случайности. С этим материалом и связаны все исторические формы эмпиризма. Не добрую услугу для Канта сослужил и вывод этого эмпиризма, что из единичности и случайности внешних вещей нельзя получить определения всеобщности и необходимости.
    Философия Канта начинается тем, что она разрушила все исторические формы материализма и этим положила начало новейшему этапу в развитии философии. По линии же идеализма Нового Времени Кант унаследовал что без всеобщности знания быть не может. Даже эмпирические науки в себе обнаруживают положения претендующие на всеобщность и необходимость, которые по Канту присущи только мышлению.
    Ошибка Канта здесь кроется прежде всего в метафизическом способе мышления рассматривающего содержание и форму опыта. Если это содержание то, по Канту, то оно обладает определениями только единичности и случайности, а определения всеобщности и необходимости составляют абсолютную противоположность этому чувственному содержанию и принадлежат форме, мышлению. Но я уже отмечал, что всеобщность имеющая единичное содержание вне себя, рядом и в отношении к всеобщему, вовсе не всеобщность. А значит сразу выступает ложность понимания содержания и формы. Критическая философия Канта представляет прежде всего размышление о философии Нового Времени, осознание ее неудовлетворительности и попытку подойти к решению. А теперь рассмотрим как это выступает определенно в содержании и выясним является ли философией критическая философия Канта.
    Прежде всего Кант старается выделить способности теоретического познания - этому и посвящена "Критика Чистого Разума". Кант обнаруживает чувственность, рассудок и разум. При чем разум хотя и имеет отношение к познанию, но является субъективной способностью и в разуме не встретив какого либо нового знания. Находит Кант эти способности, как и диаматчики, чисто эмпирически и случайно. И базируясь на предпосылке опыта он и не мог их получить по иному, в их необходимом развитии.
    Учение о чувстве у Канта называется "Трансцендентальная эстетика". Название "эстетика" имело хождение уже в лейбницевско-вольфовской школе, оно означало одно, родственное древнегреческому слову "патология" - какое значение имело чувство в поведении. И если чувства оказывались определяющими, то говорили, что такой индивид патологический... А в наше время этот термин стал расплывчатым и означает отклонение от чего-то. Эстетика же была связана с тем, что здесь интересовались не просто чувством, а чувством в отношении его содержания - то есть как чувства относятся к предмету. Так дефиниция Богданова, что ощущение есть субъективный образ объективного мира, целиком входит в эстетику школы Вольфа-Ляйбница. Мы тоже отошли от этого словоупотребления и говорим что этим занимается не эстетика, а психология. - То есть Кант и диамат содержит момент психологизма...
    Кант проводит различие между трансцендентальным и трансцендентным, где первое с латыни значит "в пределах" чего то, а "трансцендентное" - "выходящее за пределы". И трансцендентальное Кант определяет как не переходящее из мышления в предмет, из субъективности в объективность. Или, короче, трансцендентальное имманентно присуще субъективности мышления. А трансцендентное - то что выходит за пределы субъективности и переходит к вещам, объектам, предметам. И занимаясь трансцендентальным Канту представлялось, что мышление есть нечто проще чем мир. Причем это заблуждение противоречит предпосылке философии Канта.
    Положение родоначальника древнегреческой философии Протагора гласит - человек есть мера всех вещей. И хотя Протагор не объясняет какой стороной человек является мерой вещей, но мы знаем позицию софистов, которые развивали это положение Протагора. Софисты всесторонне проводя это положение доказывают, что содержание всегда субъективно. То есть, к чему бы человек ни относился, объективного содержания не существует. То есть нет всеобщности которая была бы представлена внешним миром - переворот Протагора в том, что внешний мир не всеобщее. Неосознанной предпосылкой Протагора было то, что нет готового содержания во внешнем мире для человека. И суть проста: если содержание есть во внешнем мире и имеет определенность, тогда это мир о котором мы ничего не знаем. А предпосылка диамата - есть внешний мир имеющий содержание и формы и остается только выступить марксистам-ленинцам и впитать все это в себя...
    Протагор прямая противоположность диамата. - Если застреваем на внешнем мире с его присущим до человека содержанием и формой - этот мир не существует для человека. Даже природа существовавшая до человека, выступает в определениях мышления человека. А значит что бы внешний мир стал нашим, он должен принять форму сознания человека. Внешний мир выступает в наших чувствах так, что содержание внешнего мира есть развитие природного содержания в форму человеческого чувства. Значит человек и внешний мир не случайны в отношении, когда имеем развитие содержания внешнего мира.
    Локк как то выдвинул идею, что в процессе познания мы многое вносим от субъективности в природу вещей и этим искажаем их. Поэтому неплохо было бы это субъективное отделить, вычленить и получить вещи без искажения. - Локк впал в ту иллюзию, которой не страдал уже Протагор - Локку не хватило соображения, как и нашему диамату, что самого по себе природного мы должны сбросить полученное субъективное содержание. Но тогда мы вернемся к предпосылке, что внешний мир есть без и до человека. И каким же образом нам узнать об этом мире? С этой точки зрения самое хорошее - ничего не знать. Вещь в себе Канта и есть эта пресловутая операция - отбросьте всякую субъективную определенность, дайте вещь саму по себе и получают какую то вещь в себе.
    Кант своей основной предпосылкой восстанавливает положение Протагора, что если хотим знать что такое внешний объективный мир, надо сказать как он для нас выступает и существует. И первое через что выступает для нас внешний мир есть, по Канту, чувственность. То есть внешний мир - результат, а не исходный момент. Чувственность Кант объявляет единственной пуповиной связи субъекта с внешним миром - она есть лишь способность воспринимать воздействия от внешних предметов, которые мы представляем как внешние. И Кант не случайно говорит "представляем как внешние", иначе получалось бы что мы уже знаем и определенность этих предметов и то что они существуют вне нас. Поэтому Кант осторожно оговаривает, что если предмет через наши чувства является нам, то это и есть явление. А что это за предмет, по Канту, еще неизвестно. Вот если бы ощущение могло выпрыгнуть за свои пределы и стать по ту сторону к этим вещам, а потом вернуться в субъективность, тогда все было бы ясно.
    То есть Кант не подходит к ощущению со стороны внешней для ощущения рефлексии и этим превосходит всех диаматчиков начиная с Богданова. Интересно, какое Богданов нашел ощущение, через которое раскрывается внешний мир - до сих пор известно что ощущение определяет красное, зеленое, горькое, кислое и так далее, но что бы это было объективным миром - это новость... Во вторых: это что, самоощущение установило, что оно есть субъективный образ объективного мира? - Это подсовывание более развитой ступени в предшествующую. И зачем здесь нужна какая то диалектика, раз ощущение уже знает само себя?
    Кант же удерживает нас в имманентности чувственности как способности. Благодаря чувственности мы мы получаем внешние и внутренние ощущения (раздражительность, неудовольствие и так далее) - и эти ощущения существуют в нашей чувственности, но мы не можем знать соответствуют ли они чему либо вне ощущения. И это знаменитое положение которое выдвинул Протагор, нашло классическое завершение в философии Беркли и Юма. И если материализм Нового Времени утверждал, что материя это то что мы ощущаем: смотрите у Гольбаха - материя действительно комплекс ощущений. Не спасает и красивый афоризм Дидро, что это с ума сошедшее фортепиано. Но если хотят что то по ту сторону готовенькое, то это то же сумасшествие с которым мы встретимся и в философии Канта.
    До сих пор мы говорили о моменте, который Кант называет содержанием чувственности, материалом. И мы далее увидим, что эти внешние и внутренние ощущения являются единственным содержанием познания. Вместе с тем, что неопределенный предмет выступает в наших чувствах как многообразие ощущений, он еще и получает форму чувственности. Значит объективная материя эмпиризма, выступающая в наших ощущениях, абсолютно субъективна. Форма же чувственности представляет, по Канту, объективность чувственности. Здесь необходимо вкратце остановиться на понимании субъективного и объективного. 
    По современному пониманию, все что до нас доходит извне - объективно, а получает выражение в субъективности. И мы обречены пребывать в субъективности и отражать объективное вне нас - но это обыденное представление о субъективном и объективном. Кант дает первый ограниченный но истинный момент определения: объективно то, что обладает определениями всеобщности и необходимости.
    Рассмотрим эту точку зрения на примере человека. Какой он, субъективный или объективный? Диаматчик конечно ответит: для того кто не в сумасшедшем доме человек конечно объективен - он же воспринимается, а не порожден моими ощущениями как у идеалиста Беркли. Но тогда каждый человек претендует на звание человека. Звучит то гордо, но каждый на деле выступает различным выражением человеческой природы. В субъективном человеке еще нет ничего от человека необходимого. Пусть он хорошо питается, его возят на машине, охраняют, но он может при этом быть абсолютной пародией на человека. Или босой Сократ, шляющийся по рынкам, так похожий на советского бомжа, может оказаться более соответствующим природе человека...
    У Канта уже настолько был развит инстинкт разума, что он уже подошел к тому, что можно не употреблять двух определений параллельно - всеобщности и необходимости. Если легче выявить необходимость достаточно и этого, как и всеобщности - то есть определения всеобщности и необходимости тождественны. Или проще: есть всеобщая необходимость или необходимая  всеобщность - что то же самое. Значит объективное это вовсе не то что существует вне нас, нашего ощущения, созерцания - если оно всеобщее, тогда оно и объективное. Если же субъективность выступила в определениях всеобщности, тогда она и объективна. Значит в сфере субъективности только единичное и случайное и есть субъективное. И теперь ясно, почему Кант многообразное содержание ощущений объявляет субъективным - оно единично и случайно.
    Что бы дать почву для дальнейшего осмысления, а не просто бездумно следовать за Кантом, следует сказать, что односторонняя внешняя всеобщность и односторонняя внутренняя всеобщность не является чувственностью - чувственность одна. Но эта всеобщность в форме объективного и субъективного раскрывается в единственную всеобщность. Но Кант знает единственную всеобщность - в сфере субъективности: форма субъективности для него тождественна самой всеобщности. В этом ограниченность философии Канта.
     Итак, коль ощущения чувственности случайны и единичны, субъективны, то значит форма чувственности объективна. Она делает ощущения объективными и необходимыми. Имеется, по Канту, две формы чувственности - пространство и время, которые есть априорное чувственности, в то время как содержание ощущений апостериорны. Пространство и время, как формы чувственности, не могут быть получены из самого опытного восприятия, эмпирического обобщения, абстрагирования. И дело не только в том, что в опыте невозможно получить всеобщность и необходимость - Кант присоединяет еще момент, что для того что бы что то представлять как вне нас существующее, мы должны уже иметь представление о пространстве. Мысль Канта проста: для того что бы иметь дело с различенностью в пространстве, с рефлексией о пространстве, его ограничением - мы должны уже иметь пространство как таковое. И здесь Кант повторяет ход развития от Сократа, Платона и Аристотеля: единичное и особенное есть различенное, но с необходимостью следует знать всеобщее. Но Кант повторяет развитие древнегреческой философии в форме субъективности. Он не может выбросить всеобщее как основание единичного и особенного, но всеобщее принадлежит у него исключительно нашей субъективности.
    По Канту пространство и время являются не понятиями, а чистыми созерцаниями. Впрочем под понятиями Кант подразумевал абстрактные представления. То есть о чем бы мы ни имели абстрактное представление, действительно, это представление существует лишь в многообразии. Так представление о животном содержит в себе бесконечное многообразие единичных животных. Так и момент времени или время как таковое: нельзя указать различие - время как данное не удержать, оно с необходимостью выходит за пределы себя. То есть время, если угодно, прежде всего временность. Таково же и пространство: это не какое то ограниченное, а как и время выходящее за свои пределы - пространственность. Значит всякая парцилизация противоречит природе пространства и времени : пространство и время не состоит из пространств и времен как своих частей. Вот почему это не представления и здесь Кант прав. И достаточно было бы преодолеть предпосылку субъективности и мы получило бы полную природу пространства и времени. Значит пространство и время это действительно не представления или понятия, а чистые созерцания или, по содержанию - всеобщность чувственного.