|
МЕТАФИЗИКА
В
энциклопедической науке нашего
внимания заслуживает и идея. О многих
науках мы имеем понятие, но не идею,
не прообраз или понятие, через
которое происходит возможность а priori.
Именно так называется система, если
наука происходит от идеи. Идея есть
то, через что нечто возможно.
Что же есть идея
метафизики?
Наш рассудок имеет
достоверное употребление
чувственных предметов или
чувственных представлений.
Пространство - это внешняя
чувственная форма, а время -
внутренние проявления. Эту форму мы
ведаем прежде, чем мы еще изведаем
предметы: мы антиципируем
представления предметов, прежде чем
они здесь есть. Итак, если предметы
еще не даны, то есть употребление
рассудка в реляции чувственной формы.
Но мы имеем так же употребление
рассудка а posteriori, принимая во
внимание действительные явления.
Человек очень долго употребляет
рассудок в реляций чувственных форм,
мыслил его таким, что невозможно его
употребление без реляции на чувства.
Здесь у многих вещей можно ведать
нечто, независимо от всякого
непосредственного опыта предметов а
priori; например, что вода так же высоко
подымается, как и спадает и т.п., это
доказывает также и опыт, но такой
опыт не всегда можно устроить, а
поскольку это можно ведать а priori, то
пытаются узнать, насколько это
сходится.
Мы имеем много веданья а
priori, которое соотносится с условиями
чувственности, например, в геометрии
в отношении пространства и в
арифметике в отношении времени. Но
геометрии дан к этому больший повод.
Если осмысливая природное, разум так
много делал принимая во внимание
величины, то может можно попытаться
вывести их, принимая во внимание
свойства и сущность вещей без
всякого опыта? Но это шло некоторым
так же как птице, которая хочет
верить, что она может
беспрепятственно летать в
безвоздушном пространстве. И хотя ей
там не препятствует воздух, но она не
сдвинется с места, так как именно
воздух делает возможным ее полет. Так
и человек желает начать пользоваться
разумом без всякого опыта, без
всякого соотношения с чувственными
формами, и так же как птица в
безвоздушном пространстве, он, не
имея препятствий, он много столетий
напролет не сдвигался с места. Если
наше ведение не имеет отношения к
предмету, то, как я могу что-то
сказать о вещи - ведь я хочу мыслить
ее без всякого отношения к ней. Это
может выражать лишь вид моего
мышления, но не ведение о вещах.
Для ведения предметов
нужно созерцание. Однако наше
мышление дает не ведение о предметах,
а о виде - как я их себе представляю.
Без созерцания мы не
можем мыслить, а без титула мышления
мы не имеем созерцания. Если я говорю:
тело есть то, что не имеет предиката,
то называю это субстанцией. Но есть
ли субстанция некий предмет? - нет:
мышление - я доставляю мое понятие
под титул. Метафизика рассматривает
титул мышления, под который я
доставляю объекты. К примеру,
рассматривая тело в созерцании, я
сразу доставляю его под титул
мышления и говорю, что оно субстанция
или акциденция, основание или вывод.
Итак, метафизика содержит титул
мышления и учит применению рассудка,
принимая во внимание все мнимые вещи.
Она рассматривает титул мышления в
отношении объектов.
Итак, если я
рассматриваю титул мышления у себя и
для себя самого, то возникает
метафизика. Когда же я говорю о
титуле мышления in abstracto, то возникает
трансцендентальная метафизика.
Применение разума имманентно если
оно остается в пределах
чувственности; или трансцендентно,
если идет за пределы чувств. Это
последнее называется умничаньем, и
метафизика очень подвержена этой
опасности.
Выработать части некой
науки легче, чем идею, которая
определит целый бъем, исток и природу.
Это архитектонично. Без критики
создавать метафизику бесполезно. В
математике без этого я, пожалуй, могу
обойтись, так как я здесь имею
предложение, на которое полагаюсь, но
в метафизике критика чистого разума
существенна. Недавно некий
англичанин, апеллируя к здравому
рассудку человека, утверждал, что вся
она уже лежит в здравом рассудке. Но
это ложно, так как я могу, к примеру,
сказать - что, случается, имеет
причину. Но если я это предложение не
экзаменую, можно долго к этому
взывать, но надо спросить - откуда это
предложение следует? Здесь не
достает созерцания, которое имеется
в математике, что, к примеру,
диагональ длиннее каждой из сторон.
Можно так говорить, имея причиной
множество вещей, но я не могу сказать
это всеобще. Я имею здесь предложение,
которое заимствовал не от самого
объекта, так как в моем понятии не
лежит больше ничего, кроме того, что
раньше в нем было. Я говорю: все что
происходит, должно происходить из
чего-то, что так же произошло. А из
этого следует, что это не дает
первого начала. Ясно, что у строя
субординированного ведения должно
быть начало. Эти два предложения оба
равно ясны и все же они
самопротиворечивы. Что здесь
подходящее для средства. Средство,
как я сказал, это не такое ясное
предложение как дважды два четыре, а
которое надо исследовать. Я говорю,
что исследование происхождения
активности разума - это занятие
метафизики; я говорю, что всякая
активность ценна лишь при условии
чувственности и если через
чувственность разум стягивается и
полагается в обстоятельство, мыслит
целиком внешний опыт а priori, тогда
наше ведение всеобще. Если же мы
мыслим все обособленным от опыта, то
это в целом особенное проведение
нашего рассудка. Метафизика содержит
суждения рассудка обособленные от
всякого опыта и от всех чувств опыта
к примеру, когда речь идет о
необходимости, возможности и
случайности вещей. Но может удивлять,
что употребление разума возможно как
целиком, обособленное от опыта. И
метафизика нам не говорит, как нечто
является, а лишь как мы можем себе
мыслить вещи. Так мой рассудок может
без обучения опытом и чувствами
нечто соделывать над предметами,
которые мне вовсе не даны. Это уже
само по себе удивительно и вызывает
среди философов споры. Что бы
избежать иллюзий нужна метафизика
как органон, которая указала бы, как
далеко идут силы разума, когда речь
идет, скажем, о судьбе, необходимости,
Боге и т.п. и т.д.
Метафизика не дает
догматических суждений, аксиом а priori,
ей должна предшествовать критика
чистого разума. Мы должны
исследовать, не порождается ли в нас
мираж и мы субъективное принимаем
для объективных условий мышления; к
примеру, я не могу ведать, как до меня
дано основание, однако как следует из
того, что все имеет основание?
Критика состоит из двух
частей, а именно 1. аналитика, 2.
диалектика разума.
Первая должна назвать
словник чистого разума; она не
содержит иного кроме разложения
действий нашего рассудка. Мы имеем
всяческие понятия, которые находятся
в этом словнике, например:
необходимость, субстанция,
акциденция и т.д. Суждения, которые
возникают из разложения это
элементарные суждения, например, что
в каждой субстанции есть единство.
Принцип всякого разложения есть,
прежде всего, principium contradictionis /принцип
противоречия/.
Если наш чистый разум
судит о вещах, то не имеет их как
водителей самих себя. Но, минуя это, я
должен произвести исследование
моего мышления.
Суждение в метафизике
должно заимcтвоваться лишь от
чистого мышления. Над предметами я
здесь ничего не делаю, а только над
моим мышлением. - Так диалектика
содержит лишь правила мышления. Мы
хотим исследовать и поместить в
таблицу суждения чистого разума. Мы
имеем логическое функционирование
рассудка, к примеру, если есть Бог, то
есть и высший судья и наоборот.
Логическое функционирование может
соделывать титул мышления, но с той
разницей, что под титул мышления
логическое суждение не доставляет
того, что я не могу заключить как
обратное, к примеру: мир не может
сделаться основанием вот бытия Бога.
Через титул мышления объект
становится определенным. Если мы
пройдем все логическое
функционирование, то этим вынесем и
многие титулы рассудка:
I Качество
1. Сужения
а/ утвердительные
в/ отрицательное
2. Титул мышления
а/ реальность
в/ отрицание
II Количество
1. Суждения
а/ всеобщие
в/ особенные
с/ единичные
2. Титулы мышления
происходящие из них
а/ omnitudo /целостность/
в/ multitudo /множество/
с/ unitas /единство /
III Отношение
1. Суждения
а/ категорические
в/ гипотетические
с/ дизъюнктивные
2. Им корреспондирует
титул мышления
а/ понятия субстанции и
акциденции
в/ основание и следствие
с/ целое и части
IV Модальность
1.Суждения
а/ проблематические,
выражающие возможность, что может
быть и т.д.
в/ ассерторические,
выражающие логическую истинность /Veritat/,
к примеру: добрый судья.
с/ аподиктические,
выражающие необходимость, к примеру:
тело должно быть делимым
2. Этому соответствует
титул мышления
а/ возможность
в/ действительность
с/ необходимость
Что есть в логике
суждения, есть и в логике понятия, под
которое мы доставляем вещи.
Функционирование идет к понятиям, а
титул к сути дела. В них они
исследуются. Понятия это предикаты
возможных и неопределенных суждений.
Судить это мыслить. Суждение это
функционирование понятий. Если
логическое функционирование
применяется к сути дела, то возникает
титул мышления. Суждение рассудка
может стать как темнотой отрицания,
так и реальностью. Но если мы под
титул рассудка подставим темное, то
всегда дадим ему отрицание.
Субстанцией называется
сам себе субъект без предиката, а
предикат, который не есть субъект,
называется акциденцией. Ведение это
основание или следствие иного; здесь
суть дела всегда пребывает
основанием и не может быть
следствием.
В таблице содержатся
все титулы, которые проходят в
трансцендентальной философии,
выпущены только пространство и время.
Пространство и время - созерцания, а
не понятия: они созерцаются. Как
формы созерцания они предшествуют
явлениям. Вначале я должен
необходимо иметь чистые
пространство и время с тем, что бы
знать, куда я ставлю имеющиеся
явления.
Все объекты внешних
чувств созерцаются в пространстве,
объекты внутренних чувств - во
времени. Так геометрия это ведение, а
priori, которое хотя и из созерцания, но
опыт не привлекает, так как ведает
необходимостью вещей и их
действительностью. Если вещи
созерцают, то ставят их в отношение с
тем, что бы мы их могли сравнить. Все
предметы созерцания мыслятся как
явления; если это явления опыта, то их
доставляют под титул рассудка.
Итак, мы можем иметь
достоверные основоположения по
которым доставляем явления под титул.
Математика имеет аксиомы, то есть
principia a priori /априорные принципы/
дискурсивного ведания а priori.
Принципы дискурсивного ведания в
опыте я называю аналогиями опыта или
принципами возможного эмпирического
опыта; они способны иметь только
относительную значимость в опыте.
О титуле рассудка по
реляции. Во всем, что здесь есть, есть
реляция субстанции и акциденции. Во
всем, что есть друг за другом - есть
отношение основания и следствия. Во
всем, что есть одновременно - есть
соотношение целого и частей.
Без этих предпосылок мы
не может устроить опыт.
Итак, они есть
экспозиция всякого опыта, если бы их
не было, я бы не знал, что я могу
мыслить под восприятиями или под
вещами, которые есть друг за другом и
т.д. У всех чистых понятий рассудка мы
имеем еще не понятия о сути дела, а
лишь титул под которым может
мыслиться суть дела. Через них мы не
можем соделывать, кроме когда мы их
употребляем на предметы опыта и
созерцания. И это важно, что
метафизика не соделывается от
предметов. Здесь приводимые понятия
рассудка заимствуются не от
предметов, так как предмет не
является мне с необходимостью и т.п.
Но, соделывая их не от предметов, они
этим есть лишь титул мышления, а не
предикаты вещей. Только явления дают
нам понятия о вещах.
Применение рассудка -
имея в виду предметы, которые
попадают в чувства - называется
имманентным, а если оно идет дальше
чем опыт, то называется
трансцендентным применением
рассудка. Если мы рассудок применяем
имманентно, то это правильное
употребление, а из трансцендентного
употребления возникают заблуждения.
Аксиомы имманентного
употребления подходят к предмету, а
трансцендентные не подходят к
объекту; например: что есть в
пространстве - это предмет внешних
чувств, а что есть предмет внутренних
чувств - есть не в пространстве, а во
времени. Предмет внутренних чувств
это душа и вообще всякая мыслимая
сущность; здесь я воспринимаю не
фигуру и непроницаемость тел, так как
они есть представления внешних
чувств. Поэтому если говорят что в
пространстве духа нет, то это не
значит, что невидали духа в
пространстве, а хотят сказать, что он
вовсе не предмет внешних чувств, и не
может быть мыслим в пространстве.
Все внешние предметы в
пространстве, а предметы внутренних
чувств - во времени; и это имманентное
употребление рассудка. Но все что
здесь есть - есть в пространстве и
времени, и это трансцендентное
предложение. Крузий говорит: все есть
только где и только когда. - Как
обманчиво это предложение. Опыт меня
не учит, в нем я вовсе не имею
созерцания. И так он а priori. Но здесь я
должен спросить - а кто тебя учит? как
приходишь ты к тому, что бы знать это
предложение? - Аналитическое
предложение имеет прочные
определения и достоверность в себе
самом. Это лежит уже в самом понятии.
А вышеприведенному предложению это
несвойственно. - Но я должен знать
достоверность предложения: откуда
оно происходит. - Трансцендентные же
предложения берутся из воздуха.
Делать их имманентными
предложениями могут лишь тогда,
когда употребляют их к чувствам,
опуская условия чувств. Предложение
истинно если предмет есть, где ни
будь и когда ни будь. Если мы опускаем
условия чувств, то делаем
субъективные условия объективными.
Наши созерцания всегда чувственные,
а не интеллектуальные, потому что не
мы зачинщики вещей. А если
пространство и время, которые есть
субъективные условия, мы сделаем
объективными, то этим сделаем
имманентное предложение
трансцендентным. Умничанье и есть то,
что не имеет объекта. То, что есть
условия представлений и понятий о
предметах, мы часто делаем условиями
самих предметов, то есть
субъективные условия - объективными.
Делаем мы это часто и потому
возникает много обмана. Предложение
же что все что происходит, имеет
причину - говорит лишь с только, что я
без этого правила не могу устраивать
опыт. Но затем я его должен вывести,
так как я не югу мыслить предмет без
этого правила. Оно действительно
имеет в виду лишь опыт. Имманентное
предложение не берется из опыта, а
имеет с ним лишь соотношение. Без
предположения титула рассудка, мы не
можем устраивать опыт.
Мы еще хотим
исследовать, как разум судит всякий
опыт. Математика для этого истинная
область. Здесь предложения
заимствуются из чистого созерцания
без всякого опыта. Но что может
сказать разум о свойствах вещей,
которые ему вовсе не даны? - Лишь об
условиях предметов. К предметам
опыта они не подводят. Что все тела
делимы - я могу достоверно утверждать,
так как понятие лежит в теле. А все
предложения, где предикат не лежит в
субъекте и если они не даны через
опыт, то они неизвестны, так как
откуда я это возьму, если мне не
открывается высшая сущность? Все
такие предложения лишь возможны, они
содержат в себе условия предметов,
которые мне через чувства даются.
Итак, предложения,
которые говорят не о предметах, это
лишь условия под которыми мы можем
мыслить предметы. Они должны
придерживаться опыта; возвышая себя
над ним, они становятся
трансцендентными. Предложения,
которые имеют своей причиной
субординированный строй, имеют лишь
субъективное основание, а не
объективное. Я не могу мыслить
комплектный строй, если не принимаю
первый и последний член. - Это
аналитично.
Посредством указания на
антиномии мы хотим доказать и
исследовать, что первоначала нет. Это
мы ходим синтетически /сверху/
заключить.
Я не могу ведать иначе,
чем через основание, но в начале я
ведаю иное, а не основание. Этому
нечто предшествует. В начале можно
начать трактовать некое изменение,
которое побуждает трактовать.
Поэтому в трансцендентном рассудке
могут употреблять свободу и говорить
pro et contra /за и против/. Кроме того, есть
необходимая сущность и опять же лишь
некая.
1. Случайные вещи имеют
причины, и мы должны строй причин
заключить к первой, и это необходимо.
2. Необходимой сущности
нет. Вотбытие некой сущности так
доставляется, что небытию нет
противоречия. И так это не абсолютно
необходимо.
Антиномии покоятся
преимущественно внутри, и хотя мы
должны придти к первому, но этого не
ведаем. Мы ведаем вещи лишь через
иное. Через первое я могу познать
иное, но не само, так как его мы не
усматриваем. Наш разум имеет
действительность внутри пределов
опыта и природы. Мы не можем разумом
ведать иначе, чем через руководство
опыта и моральности.
В метафизике двоякий
вид рассмотрения:
1.аналитический, 2.
синтетический. К примеру, понятие
субстанции и акциденции аналитично.
И если бы смогли бы ограничить
аналитическую часть целиком, то это
было бы очень хорошо. Это был бы
лексикон чистого разума.
Другая часть содержит
синтетические предложения, которые
расширяют мое веданте, например,
когда я говорю, что все тела тяжелы.
Аналитическую часть мы
можем найти целиком - каждый ее может
выработать для себя. Аналитическая
часть содержит дефиниции моих
понятий, а синтетическая приобретает
новое ведание.
Синтетические
предложения:
1.имея в виду величину
а/ возможна ли
бесконечная величина?
в/ бесконечно ли делима
каждая величина?
Первый вопрос дает
разные понятия о бесконечном.
Например, реально бесконечную
сущность, что вся сущность
постигнута в себе. - Математическое
понятие: все величины сравниваются,
если их сравним с меньшей мерой,
поэтому - мера это единство.
Могу ли я бесконечную
величину мыслить определенно? - нет,
так как величину мыслим определенной,
если она схватывается определенным
числом, бесконечная же величина в
отношении к единству больше чем все
числа - мы не имеем средств, что бы
представить ее определенной. Когда
мы такую субъективную невозможность
считаем объективной, то возникает
vitium subreptionis /вкрадывание ошибки/лат/.
2. Возможна ли
бесконечная величина у себя самой? -
Во первых мы спрашиваем - возможен ли
бесконечный состав, а во вторых -
возможно ли бесконечное деление
некой величины? Величина как некое
количественное - делима бесконечно.
Но если она мыслится агрегатом, где
части были до состава - то нет.
Все в мире дано как
целое, даже мельчайшая пылинка в
солнечном луче. Но через внутренний
смысл простых частей, к примеру - Я
или вообще мыслимую сущность.
Телесный мир не состоит из простых
частей, потому что целое мне дано
раньше. Так как тело дано нам
пространством опосредованное, то
поэтому оно есть как до
бесконечности делимое пространство.
Теперь следует конечное
и бесконечное в реальном рассудке.
1. Бесконечное в
реальном рассудке есть то, что
содержит всю сущность, в себе, всю
реальность omnitudinem /всевидимую/лат/.
2. Конечное же имеет лишь
некую реальность. Каждая вещь имеет
реальностъ. Мышление исчезает, когда
есть небытие некой реальности.
О монаде. В телесном
мире причины нет - мы мыслим здесь
простые части. Тело как явление
состоит не из монады, но таковой
может быть субстанция. В основании
явления лежит феноменный substratum /субстрат/лат/,
субстанция. А что лежит в основании
мира, как нечто тотальное, состоит из
простых частей. Понятие монады,
конечно же, должно апплицироваться /накладываться/
лишь на мыслящую сущность.
Предметы чистого разума
должны быть в связи и соотношении с
природой, и это предметы: I. причина
мира
2. что по ней следует.
Эти оба поделывают
границу этого мира и принадлежат
метафизике. Отсюда ясно, почему
метафизика ничего не заимствует из
опыта. Ее предмет Бог и иной мир. Что
метафизика не имеет иной пользы и
воззрения, нежели это, легко
усмотреть в том, что не в физике и т.п.,
мне не нужна метафизика, философия
чистого разума. Она годится и
содействует лишь тому, что
возвышается над природой, а это и
есть Бог и мир иной.
Вся метафизика
стремится к тому, чтобы оба эти
понятия были нераздельны.
Метафизические исследования
трактуют о предметах вне этого мира,
и лишь, поскольку они имеют
соотношение с этим миром. Поэтому
метафизика дает нам не абсолютное, а
понятие о Боге в аналогии с этим
миром. Она имеет лишь отрицательную
пользу, и пригодна к тому, что бы
охранять нас от проступков и
вмешательства умничанья. Ее польза
покоится на чем-то практическом.
Можем ли мы быть счастливы и как
должны вести себя, что бы быть
достойными этого.
Если мы принимаем
моральные законы для самих себя и
считаем явно абсолютными, то
возникает второй вопрос: в каком виде
я могу надеяться быть счастливым,
если я так себя веду. - Моральные
максимы указывают, как я могу быть
достойным счастья, а прагматические -
как я им могу воспользоваться. Мы не
смеем идти за границы природы, если
нет условий сделаться счастливым и
пользоваться счастьем. Мое счастье
не обеспечено, если оно не полагается
на правила умения. Наше счастье
всегда сопровождает мысль, что мы его
достойны. Мораль учит нас быть
достойными счастья, пользоваться же
им это учение умения! Метафизика ж
обе связывает - нельзя, что бы
разделялись правила ума и
нравственности. И это не природная
связь между хорошим поведением и
счастьем. - Кто хочет хорошо себя
вести, поступает как Сократ, а кто
хочет быть счастлив - как Цезарь и т.п.
Хорошее поведение только тогда может
связываться со счастьем, если
воспринимают высшую сущность. Если
такую сущность не воспринимают при
этом, то считаются глупцами или
злодеями.
Вот бытие Бога это
1. необходимая
практическая гипотеза
2.необходимая
теоретическая гипотеза, даже если я
сам не могу этого доказать.
С нашим разумом а priori мы
не можем решить, как мы, имея в виду
рассудок, должны употреблять
предметы. У меня есть необходимая
гипотеза: как я, имея в виду разум,
должен пользоваться предметами мира.
И это высшая сущность, без нее я не
могу найти цель в мире, единство
целого мира.
Принятие высшей
сущности это необходимая
теоретическая гипотеза, без которой
я не имею точки, где я могу начинать;
ничего, что меня вело бы, если я иду
вне границ этого мира. Человек
пользуется разумом а priori, ущербом
практического употребления, если не
сдерживается искусственными
пределами. Метафизика должна
исправлять такой недостаток.
Метафизика должна критиковать - ее
употребление негативно - в целом она
нас не учит.
|
