Самосознание является самой простой формой мышления по формальному определению, но с другой стороны оно самое сложное в развитии форм мышления.
    Литература по самосознанию представлена довольно обильно, особенно в Европе. Но обычно рассматривается изолированно какой то один момент самосознания. Но если подойти к этому вопросу со знанием дела, то для того что бы понять, скажем гегелевское учение о самосознании, надо не только ознакомиться с его текстом, как теперь выражаются, но еще и достичь понятия учений о самосознании у Декарта, Канта и Фихте прежде всего, не касаясь даже этой темы в др.греческой философии.
    И суть проста - когда Гегель разрабатывает моменты содержания и формы, он отправляется от усвоенного и познанного в разработке всей предшествующей историей изучения самосознания. Даже отвлекаясь от того что теоретическая форма философии рассмотрения развития самосознания в себе содержит предшествующую историю, трудность уже настигает в самом учении Гегеля, когда сравниваешь определения самосознания с той
    определенностью которая проходит в процессе сознание. И если вы читали феноменологию духа в каком либо варианте: пропедевческую ли форму, которую он писал для гимназистов 15 лет и которая оказалась недостапной для наших академиков, или феноменологическую форму в "Энциклопедии философских наук" или наконец большая "Феноменологию духа" , - остальные материалы по веноменологии духа на русском языке по сей день отсудствуют.
    Первую часть самосознания Гегель называет вожделеющим. А это вроде как форма нескладного противоречия о котором молчит вся литература о Гегеле: скажи он что самосознание здесь антивожделеющее - приняли бы и это. Вторую стапень Гегель называет по разному: отношение господства и рабства, отношение признания, признающее самосознания. Третья форма в большой феноменологии просто свобода самосознания, а в других изложениях как всеобщее самосознание. А потому в изложении первой формы видят стяжательство, жадность,- тем более немецкое слово Habgier значит бесконечная жадность. Господство и рабство толкуется как определенная историческая общественная формация где есть рабы и рабовладельцы и т.п. И еще один момент по содержанию.
    Как известно самосознание тем и отличается от сознания что оно знает хоть что то о себе и своем отношении к предмету, и это сразу выдается за практическую деятельность, то есть получается что у Гегеля практика рассматривается в разделе самосознания, или как мне недавно довелось ознакомиться с мнением, - что речь здесь у Гегеля о становлении практической деятельности человека. Но не будем перечислять превратности, нам надо одно: нам надо постигнуть самосознание в своей сути, иначе нам не дойти до того, что составляет разумность или разум. Поэтому я хочу что бы вы через развертывание самого содержания в его собственной форме, подошли с необходимостью к тому что есть разум, даже если время мне не позволит вдаваться в вопрос что есть разум, что заслуживает по правде отдельного специального курса.
    Мы остановились на том, что через знание закона рассудочное сознание приходит к самосознанию.В знании закона рассудочное сознание снимает себя и выступает как самосознание. Рассудочное сознание отправляясь от чувственной достоверности предмета для себя, с необходимостью приходит к тому, что начинает иметь дело с законом этого предмета. То есть рассудочное сознание есть та ступень мышления, которая впервые имеет дело с законами предмета. Но рассудочное сознание приходит к противоположным определениям закона, а значит здесь имеем дело лишь с явлением всеобщего закона, а свести противоположности в законе к конкретному единству рассудочное сознание не в состоянии.
    Для философского мышления ясно, что закон есть высшее единство всеобщих противоположностей, а в рассудочном сознании эти противоположности выступают в 1. предмете для рассудка, 2. в самой форме рассудка дла рассудка, и 3. предмета рассудка в законе, - но все три МОмента находятся еще в распаде. А выступающее самосознание не знает свое происхождение из рассудочного сознания. Это для философского мышления, познающего отношение рассудочного сознания и предмета ясно, что конкретная всеобщая природа как единства противоположностей в себе, в содержании рассудочного сознания, и есть то звено которое является промежуточным между рассудочным сознанием и самосознаниеем, но это не ясно для самосознания. То есть не зная природы законов, рассудочное сознание тем более не знает своей природы. И я объяснял уже, что определенность в законе и определенность самосознания в моментах отношения одна и та же, но не для этого только выступающего самосознания.
    Это труднейшая вещь: мы рассматриваем формирование различных ступеней сознания, и путать их с философским мышлением - с помощью которого мы рассматриваем - нельзя, так как это только генезиз философского мышления.
    Простейшее выражение самосознание - Я есть Я. Но знает ли самосознание себя как предмет, как Я есть Я? - Пока мышление относится к себе как к сознанию - никакого самосознание нет, так как оно относится к себе как к предмету внешнему для себя, а к себе как к внешнему для предмета. То есть выступившее самосознание существует в форме сознания, а сознание и есть первый способ существования самосознание.
    Но выступившее самосознание есть и отрицание сознания, благодаря которому самосознание есть для себя, рефлексия в себя; а рефлексия в себя есть действительный момент природы самосознание. И мы получили, что если чувственное сознание, воспиринимающее сознание и рассудочное сознание старалось впитать в себя определенность предмета и посредством этого быть объективным, истинным, то теперь самосознание оказывается истиной этих ступеней сознания.
    Итак, налицо два момента: самосознание - основа и истина сознания и самосознание которое знает себя как сознание. И единственное что можно здесь сказать, что для того чтобы существовали все формы сознания - необходим был момент рефлексии, от которого сознание хотело избавиться, этот момент теперь и выступил как самосознание. И если формы сознания можно назвать сознательным самосознанием, то теперь мы получили самосознательное сознание. И это не игра слов. Так для примера можно рассмотреть производящее потребление и потребляющее производство. - Все бедственное экономическое положение нашего общества заключается в том, что оно есть производящее потребление, где ПРОИЗВОДСТВО потребляет в себя все и выступает с тенденцией самоцели, - а человек оказывается средством. Так и у нас в первом случае самосознание подчинено сознанию, а во втором: сознание - самосознаниею.
    Сейчас мы и получили самосознание, которое определено сознанием. Вожделеющее - и указывает на связь этого самосознание с чувственной определенностью, но чувственность здесь как нечувственность.
    Как рефлексия в себя мышление выступает как Я - самосознание, а как отношение самосознание к предмету это самосознание оказывается еще сознанием. То есть в отношении к предмету это самосознание оказывается сознанием, а как рефлексия в себя - самосознание. Налицо противоречие моментов сознания и самосознания, где сознание как непосредственная рефлексия в себя есть самосознание, а самосознание непосредственно сознание. Значит первая форма самосознания и состоит в противоречии сознания и самосознания.
    А по содержанию? - Предмет у сознания всегда выступал внешним, чуждым - и у нас самосознание в моменте содержания имеет отношение к предмету как в сознании. Значит по форме мы имеем дело с самосознанием, как рефлексией в себя, а по содержанию: предмет одно, сознание - другое и это сфера сознания. То есть самосознание втягивается не только в муки отношения сознания и предмета, но это противоречие выступает в еще более развитой форме самосознания. Потому когда говорим о предмете самосознания, то нельзя говорить что это сознание, так как сознание во всей тотальности еще не снято. Предмет же самосознания удваивается по своей определенности: это и сознание, и то что было предметом для сознания. Проще: что бы попасть в начало самосознания надо что бы предметом стало и предмет сознания и сознание об этом предмете.
    Самосознание, родившись из противоречия рассудочного сознания, еще не представляет для рассудочного сознания вначале опасности: рассудок сохраняется и со всей мощью занимается законами.
    Итак предмет самосознания непростой: он вроде должен быть сознанием как предметом, но поскольку противоречие между сознанием и предметом не снято в рассудочном сознании - то предметом самосознания выступает еще и то, что составляло предмет сознания. Сознание не может быть без того, что бы не иметь предметом и предмет сознания и сознание как предмет. Значит самосознание уже в исходном пункте есть противоречие, которое определенным образом существует для себя.
    Рассудочное сознание набредая на противоречие полагало, что оно извне и от него надо избавиться, но это не удается ему так как противоречие принадлежит самому рассудку, а потому, что бы избавиться от противоречия рассудочному сознанию надо покончить с собой или скатиться до чувственного сознания.
    А теперь в самосознании выступает противоречие для самого мышления. Значит самосознание здесь есть прежде всего абстрактное непосредственное самосознание. И Фихте правильно его определил как Я=Я. Но самосознание выступило на сцену благодаря тому, что в сфере сознания был достигнут и развит момент oпocрeдcтвoвaния, то есть самосознание есть продукт, итог развития момента опосредствования и его отношения к моменту непосредственности в cфepe сознания. А значит самосознание уже не может быть сведено к одному моменту - как результат развития момента опосредствования - самосознание должно быть опосредованым. Но здесь самосознание только что выступает из противоречия сознания и значит эта опосредствованость еще непосредственна. То есть самосознание представляет здесь самую начальную форму отрицания сознания и его предмета. А это то, что в классической русской литературе выступало под названием нигилизма.
    Пробудившееся самосознание страдает тем идеологическим налетом, что оно есть отрицание всего что не есть самосознание. А поскольку это отрицание непосредственое, абстрактное, то отрицается во имя того что бы отрицать - оно делается непосредственно всеобщим и все что было кумиром для сознания пало и самосознание есть начало определений свобода и разума. Исчезает иллюзия отражения, что предмет есть единственно истинное, а сознание - его отражение. Самосознание - реальное начало свободы и разума, но вначале оно непосредственно, а значит имеет определенность не только сознания, но и всего органического и природного как такового.То есть чем дальше мы уходим по ступеням более развитой формы отношения, тем противоречие все более развивается, а не разрешается как в диамате. И если разрешение противоречия сознания приводит к самосознанию, то это еще не истинное самосознание.
    В сознании мы имели дело с противоречием как различием предмета и сознания, но эта противоположность была неразвитая, неистинная, - ей не хватало опосредствования в себе. В выступившем самосознании имеем прежде всего отношение к себе, но это непосредственное отношение к себе, а не развитое опосредствованное единство сознания с собой, поэтому оно и конечно: абстрактная непосредственная всеобщность и есть конечность.Значит самосознание как непосредственное есть единичное, а значит оно сохраняет свою отличенность от предмета для этого самосознания. Но это еще не значит что самосознание себя здесь знает как единичное - оно полно иллюзий, что оно всеобщее и потому относится к себе, а к иному просто отрицательно. А вывод о его единичности выступает для нашего мышления занимающегося определенностью этого самосознания. Ну а если здесь сохраняется в форме самосознания момент различения сознания и предмета, - то и содержание для этого самосознания есть единичное многообразное: природная, общетвенно-историческая и духовная определенность как внешний объект в определениях единичности и случайности. А потому противоречие этой ступени самосознание - оно есть сознание и самосознание как противоположность и как моменты неотделимые - проявится в том что самосознание стремится снять это противоречие, эту внешность. И потому оно здесь выступает как вожделеющее самосознание. - Все следует сделать тождественным Я или уничтожить. Но с другой стотоны и то что потребляют - предмет - есть таков в себе, потому не может выступить таковым для иного. А значит вожделеющее самосознание и есть полное проявление определенности в себе этого внешнего мира: оно съедает здесь свою гениалогию, происхождение, - не чужой, внешний объект, а свой неснятый хвост атавизма. То есть объект снимается потому, что он в себе есть то, что вожделеющее самосознание есть для себя: оно выступает как момент всеобщности в отношении ко всей определенности предметов, и только потому справляется с внешним объктом, что есть то истинное во что объект разлагает себя.
    Но снятие предмета не дает ему самонасыщения: находя во внешнем объекте восполнение своей недостаточности и поглощая определенность предмета в себя оно достигает определенности в себе. Но это образует дурную бесконечность вожделеющего самосознания, потому что оно здесь всеобщее по форме, а содержание черпается внешнее как особенное и единичное.Это случайное содержание снимается в абстрактную непосредственность всеобщего, которое никогда не насыщается - вожделеющее самосознание здесь важнейший зародыш соотношения моментов единичности и всеобщности.
    Абстрактное непосредственное вожделеющее самосознание своей необходимостью имеет случайное содержание, так как неистинной форме вожделеющего самосознания не найти истинного содержания для себя. Потому, к при меру, романтизм - величайший по форме и ничтожнейший по содержанию. И хотя для вожделеющего самосознания здесь разворачивается дурная бесконечность, но по природе своей самосознание не уйдет в нее.

vispir.narod.ru