Мы рассмотрели что воспринимающее сознание вследствие отношения к предмету переходит в рассудочное сознание - последнюю формацию сознания.
    Рассудочное сознание самое трудное, и это вызвано тем, что в самосознании и разуме мы будем иметь более менее тождественные форму и содержание. Так в самосознании сознание есть то что постигает и то что постигается - то есть налицо однородная предметность. В разуме же, как высшей форме мышления, мы обнаружим что он освобожнается от односторонности самосознания при том же предмете. И если взять весь процесс начиная с чувственной достоверности, где выступает лишь мнение, и до разума, - то мы будем наблюдать развертывание противоречия сознания и предмета, а с другой стороны тождество единого содержания, то есть единой предметной сущности тождественной своей форме. В разуме мы будем иметь дело не с многообразием чувственной единичности - с чего начинает чувственное сознание, - а с единым, конкретным в себе всеобщим по содержанию, предметности. И это конкретно всеобщее содержание. Всеобщая сущность, будет иметь в себе свою конкретную всеобщую форму. Потому весь процесс это не только развертывание противоречия, но одновременно и его упрощение, так как проходит разрешение промежуточных, превращенных форм противоречия и их снятия.
    Рассудок же стоит еще на т.зр. предметности содержания, сущности; он еще та ступень отношения сознания и предмета, когда они представляются противоположностями - откуда и базис теории отражения. А поскольку Вселенная не расколота на свои противоположности, постольку в рассудочном сознании мы встретим пестрый клубок противоречий.
    В рассмотрение рассудка войдет понятие силы - это первое к чему прихрдит рассудок. Понятие внутреннего будет являться некоторым разрешением понятия силы. В концентрированном виде понятие внутреннего для рассудка выступает как закон. Но в рассудке фиксируется противоречие закона и его проявлений, а не разрешается, что и толкает рассудок к следующему шагу и это составит третий момент рассудочного сознания -его отношение к предмету как бесконечность.
    Бесконечность для рассудочного сознания, естественно, будет связана со своей противоположностю, и тут обнаружится громадное многообразие отношений конечного и бесконечного. Один из моментов этого многообразного противоречия и есть тот момент необходимости, благодаря которому рассудок прекращает свое существование как формация сознания и становится самосознанием. С этим наступает и конец предметой сущности для сознания; появляется видимость что предмет исчез и наступило царство чистой субъективности, но и это окажется видимостью. Сегодня же мы рассмотрим первый, труднейший момент - понятие силы.
    Не уяснив того что такое сила, мы не поймем и что такое закон и будем опускаться до вульгарной трактовке закона как абсолютно тождественного себе отношения во всем многообразии явлений. Эта определенность закона из "Философских тетрадей" Ленина взята сегодня в эксплуатацию. Но закон как А=А и есть небытие закона, но об этом дальше.
    Мы видели что воспринимающее сознание неистинность все время старалось приписать себе и все время впададо в неравенство с предметом и собой. Поэтому оставалось одно - отказаться от пассивного восприятия предмета, которое проделывает наше обыденное сознание; в это входит момент случайности, но его здесь опускаем, так как нас интересует здесь неслучайное. И сознание на деле может проделывать не два, а сколько угодно приемов. Но противоречие сознания и предмета гонит их к более развитому отношению, не осознав истины этого - сознание опять сползает к предшествующей ступени. Поэтому нам прежде всего следует узнать, какое сознание здесь действует. Но знание природы сознания не значит что мы знаем его как таблицу умножения - перед нами лишь открывается возможность следовать истинной природе сознания зная куда оно забредет если не знает себя. То есть для истинного содержания необходимо знать истинную форму мышления и наоборот, и мы уже убедились, что в определенности предмета как и форме мышления, один момент неотделим от другого. И уже отсюда ясна ложность раскола на онтологии, гносеологии и методологии.
    Итогом воспринимающего сознания мы получили безусловно всеобщее. Убедились, что если берем единичное как понятие, то имеем два момента - для себя бытиe и бытие для иного; и каждый момент претендует что он есть сам по себе, для себя. Но они находятся в отношении друг к другу, и если есть момент для себя бытия, то только потому что есть отношение к иному. А потому для себя бытие и бытие для иного оказываются неистинными и сами снимают себя, - откуда и возникает безусловно всеобщее как абсолютно простое.
    Для облегчения понимания трудности этого момента можно взять сначала аналогию. К примеру, каждый сейчас находится в опредёленной возрастной фазе, которая не есть нечто готовое, а прокладывало себе дорогу, и определить наше состояние за счет предшествующей определенности, как и определить настоящее общество историей общества - скользкая дорога. - В любой сфере развития выступает две определенности: эмпирическая во многих определениях и абстрактно всеобщая как абсолютный антипод Но как определить это абстрактное всеобщее - если вводить определения из предшествующих ступеней, то и опускаемся на предшествующие ступени. Так в воспринимающем сознании были два момента: для себя бытие, как отрицающее многообразие своего бытия и бытие для иного, как прерывание в отношении к иному. А безусловно всеобщее, к которому пришло воспринимающее сознание не может быть определено ни тем ни иным - оно отрицание того и другого. Но подвергнув отрицанию для себя бытие и бытие для иного рассудок получает некоторое чистое для себя бытие которое является единством предыдущих момеяов воспринимающего сознания. И рассудок не знает другого способа кроме как один из предшествующих моментов брать в высшее определение над другим.
    Обэ этой ступени рассудочного сознания следует сказать, что здесь имеется великий инстинкт истины: рассудок правильно полагает, что если совсем отказываться от предшестующей определентости - ничего не получим, а это предшествующее должно быть трансформировано процессом. Но до этой ясности сам от не доходит. Он единство для себя бытия и бытия для иного хочет постигать как для себя бытие. И противоречие здесь в том, что бытие для себя и бытие для иного как полнота моментов разрешают себя в безусловное единство. Бытие для иного - многообразное бытие и рассудок не колеблясь решает, что определение бытия для иного для единства не годится, а значит это бытие для себя, - но это тождество себе. То есть рассудок опять держится за свой закон - что истинный предмет тождественен себе, истинная определенность равна себе.
    Итак бытие для себя для рассудочного сознания истинное определение единства бытия для себя и бытия для иного. Снятое чувственное бытие означает исчезание многообразного как чувственного, но снимается ли при этом вообще многообразное и различенное - это было бы так, если бы многообразное существовало бы только как чувственное. Но нечувственное многообразие есть уже в высшей математике и различия в мыслительтой определенности многообразно. Но в чем отличие чувственно от нечувственно многообразного - для рассудка непостижимо, потому все что претендует быть нечувственной определенностью, многообразием - для рассудочного сознания мистика и т.п. А потому безусловное единство различено в себе и не чувственно многообразная Вселенная есть истинный мир, а нечувственно многообразное его истина. Значит правы Пифагор, Парменид, Платон, Аристотель. Декатр и Гассенди в период колебаний; все идеалисты здесь правы, а материалисты - нет. Потому что именно рассудок, единственный способ всех исторических воинствующих форм материализма, ибо он признает различенность многообразного только как чувственную определейность. И ясно, почему рассудочное сознание берет определениями безусловного единства для себя бытие предшествующего воспринимающего сознания.
    Противоречащее себе безусловное единство рассудок хочет ухватить в тождестве А==А: противоречивость схватить в абстрактном тождестве, а это и есть противоречие рассудка.
    Мы видим что происходит на первой фазе развития рассудочного сознания, но важно и почему это происходит.
    Итак предмет как противоположность моментов бытия, для себя и бытия для иного, разложил себя и погрузился в некое единство. Это единство раскалывает себя на противоположность рефлективных определений, которые исчезают в единстве, которое уже более развито обогатившись рефлексией. Но этот процесс есть процесс понятия, где первоначальное единство это всеобщая абстрактная суть предмета - абстрактное для себя бытие. Далее всеобщее разлагает себя на бытие для себя и бытие для иного - то есть оно полагает себя к своей определенности как особенное в пределах всеобщего; или единое в себе делает себя раздвоенным на противоположности. И это я вынужден подробно объяснять, так как у Гегеля этого нет, хотя речь у него об этом. И наконец, в снятии бытия для себя и бытия для иного достигается понятие единичности.
    Итак для рассудка предмет в его истине уже выступает как единство моментов понятия. А если моменты, всеобщности, особенности и единичност выступают как определенность содержания, сути предмета сознания, - то эти моменты неотделимы от определенности содержания. Значит определенность сущности предмета рассудка и моменты понятия - это одно и то-же. Но понятие здесь еще во плоти и крови и оно есть лишь сущее, бытийное понятие, где определенность содержания и есть эти моменты понятия. Потому надо сказать, что пока это понятие в себе - оно содержит все моменты понятия, но они еще не выступили.
    Воспримимающее сознание, через отказ истинности всех своих определений покончило с собой и выступило рассудочное сознание - как следующая форма - только форма и потому опять полагание, что оно tabula rasa, а предмет - истинное, которое и надо отражать.
    Сейчас в предмете выступило некоторое единство моментов понятия, но само рассудочное сознание для себя не выступает таковым - оно абстрактное тождество с собой. А потому получаем противоречие не в моментах предмета, а в моментах отношения рассудочного сознания и предмета: предмет уже определен в его сути, а рассудочное сознание - абстрактное тождество и все превращает в А=А.
    И не упускайте их виду: мы упорно проводим два момента: одно дело как формации сознания выступают для себя, а -другое - как мы познаем эту формацию. И посмотрите разницу: мы то хорощо знаем, что предмет в его раздвоении и возвращении к безусловному единству неотделим от сознания: определенность предмета здесь выступила только в определенности сознания. Полученное единство для нас выступает как имеющее в себе всякую о пределенность, все многообразие для рассудочного сознания - если многообразие чувственной определенйости исчезло, значит это абстрактное всеобщее, которое определяется только им как для себя бытие. Ho от этого бытие для иного не исчезло, а рассудочное сознание от него просто абстрагируется. А рассмативание бытия для иного на ступени рассудочное сознание приводит к реставрации "а так-же" этой вещи, но в форме рефлективных определений.
    Но с другой стороны бытие для себя одно как всеобщее, и если в воспринимаемом сознании имеем абсолютное бытие для иного как дурную бесконечность определений и исключение бытия для себя и далее, исключение самого бытия для иного исключает и себя самого. Абсолютное бытие для иного, поэтому оказывается непосредственным бытием для себя и наоборот.
    Безусловное единство бытия для себя и бытия для иного оказывается непосредственно своей противоположностью, а эта противоположность переходит уже в свою противоположность.То есть безусловно всеобщее оказывается безусловно обусловленным, а безусловно обусловленное - безусловно всеобщим и при том непосредственным. Процесса опосредствования при этом никакого нет.
    Вот если бы это многообразное бытие для иного было различено - каждый момент в себе самом - то появилась бы определенность отношения этих моментов друг к другу и т.д., и последовал бы мучительный процесс, в котором бытие для иного превращалось бы в бытие для себя. Но здесь многообразное бытие для иного берется в его абсолютности - или А=А, или является своей противтыо - на меньшее рассудок не согласен. А потому безусловно всеобщее единство и оказывается обусловленным непосредственно, а обусловленное оказывается безусловным и тоже непосредственным. Но переход безусловно внутреннего всеобщего в обусловленно внешнее и наоборот и есть процесс силы. Закон здесь не подходит, так как он выступает единством противоположных определений в нем самом.
    То есть закон необходим не благодаря чему то вне его, а из себя самого. Но у вас безусловно всеобщее непосредственно переходит в свою противоположность и наоборот, и никакой определенной рефлексии быть не может. А потому мы и имеем здесь определенность силы, а не закона.
    Итак единство в себе бытия и бытия для иного есть сила, a бытиe для иного, как противоположность - проявление силы. А значит в сущности вещи два момента: внутренняя сила и проявление, обнаружение внутренней силы. Рассудок полагает что внутренняя сила и есть основа, а внешнее - вроде акциденции. И это для начала правильно - что это за сила если она не содержится внутренне. Но рассудок останавливается и здесь на тождестве А=А, и если сила проявится, то она нарушит тождество с собой. А что бы нарушить единство, как говорил Шопенгауэр, надо еще больше воли и энергии, чем при пребывании в единстве с собой. А потому, согласно рассудку, для проявления силы необходимо какое то побуждение, вроде предмета на котором она проявится. Но что это за внутренняя сила которая нуждается в чем то приходящем извне что бы начать действовать? - Тогда оказывается это побуждение силой, а эта сила бессилием. То есть мы получаем две силы - внутреннюю и внешнюю как безусловное бытие для себя и они выступают как бытие для иного. То есть одна сила есть потому что находится в отношении к другой и каждая сила отдельно - бессилие, а значит полагает рассудок, должно быть некоторое их единство. Но это единство рассудок берет не как выступившую определенность разложившихся противоположных моментов, а он своей внешней рефлексией, сохраняя свою форму и черпая содержание из предмета, приходит к единству как отношению внутренней и внешней силы, но это единство для рассудочного сознания остается неопределимым - для этого необходимо было бы отказаться от момента абстрактного тождества и получить в самом единстве различение, а в различии единство. Но и раскалывая предмет на внутреннее и внешнее рассудочное сознание делает великий шаг, хотя и не доходит до определенного единства различенного.
    12.IV.89.
    Мы рассмотрели что воспринимающее сознание вследствие отношения к предмету переходит в рассудочное сознание - последнюю формацию сознания.
    Рассудочное сознание самое трудное, и это вызвано тем, что в самосознании и разуме мы будем иметь более менее тождественные форму и содержание. Так в самосознании сознание есть то что постигает и то что постигается - то есть налицо однородная предметность. В разуме же, как высшей форме мышления, мы обнаружим что он освобожнается от односторонности самосознания при том же предмете. И если взять весь процесс начиная с чувственной достоверности, где выступает лишь мнение, и до разума, - то мы будем наблюдать развертывание противоречия сознания и предмета, а с другой стороны тождество единого содержания, то есть единой предметной сущности тождественной своей форме. В разуме мы будем иметь дело не с многообразием чувственной единичности - с чего начинает чувственное сознание, - а с единым, конкретным в себе всеобщим по содержанию, предметности. И это конкретно всеобщее содержание. Всеобщая сущность, будет иметь в себе свою конкретную всеобщую форму. Потому весь процесс это не только развертывание противоречия, но одновременно и его упрощение, так как проходит разрешение промежуточных, превращенных форм противоречия и их снятия.
    Рассудок же стоит еще на т.зр. предметности содержания, сущности; он еще та ступень отношения сознания и предмета, когда они представляются противоположностями - откуда и базис теории отражения. А поскольку Вселенная не расколота на свои противоположности, постольку в рассудочном сознании мы встретим пестрый клубок противоречий.
    В рассмотрение рассудка войдет понятие силы - это первое к чему прихрдит рассудок. Понятие внутреннего будет являться некоторым разрешением понятия силы. В концентрированном виде понятие внутреннего для рассудка выступает как закон. Но в рассудке фиксируется противоречие закона и его проявлений, а не разрешается, что и толкает рассудок к следующему шагу и это составит третий момент рассудочного сознания -его отношение к предмету как бесконечность.
    Бесконечность для рассудочного сознания, естественно, будет связана со своей противоположностю, и тут обнаружится громадное многообразие отношений конечного и бесконечного. Один из моментов этого многообразного противоречия и есть тот момент необходимости, благодаря которому рассудок прекращает свое существование как формация сознания и становится самосознанием. С этим наступает и конец предметой сущности для сознания; появляется видимость что предмет исчез и наступило царство чистой субъективности, но и это окажется видимостью. Сегодня же мы рассмотрим первый, труднейший момент - понятие силы.
    Не уяснив того что такое сила, мы не поймем и что такое закон и будем опускаться до вульгарной трактовке закона как абсолютно тождественного себе отношения во всем многообразии явлений. Эта определенность закона из "Философских тетрадей" Ленина взята сегодня в эксплуатацию. Но закон как А=А и есть небытие закона, но об этом дальше.
    Мы видели что воспринимающее сознание неистинность все время старалось приписать себе и все время впададо в неравенство с предметом и собой. Поэтому оставалось одно - отказаться от пассивного восприятия предмета, которое проделывает наше обыденное сознание; в это входит момент случайности, но его здесь опускаем, так как нас интересует здесь неслучайное. И сознание на деле может проделывать не два, а сколько угодно приемов. Но противоречие сознания и предмета гонит их к более развитому отношению, не осознав истины этого - сознание опять сползает к предшествующей ступени. Поэтому нам прежде всего следует узнать, какое сознание здесь действует. Но знание природы сознания не значит что мы знаем его как таблицу умножения - перед нами лишь открывается возможность следовать истинной природе сознания зная куда оно забредет если не знает себя. То есть для истинного содержания необходимо знать истинную форму мышления и наоборот, и мы уже убедились, что в определенности предмета как и форме мышления, один момент неотделим от другого. И уже отсюда ясна ложность раскола на онтологии, гносеологии и методологии.
    Итогом воспринимающего сознания мы получили безусловно всеобщее. Убедились, что если берем единичное как понятие, то имеем два момента - для себя бытиe и бытие для иного; и каждый момент претендует что он есть сам по себе, для себя. Но они находятся в отношении друг к другу, и если есть момент для себя бытия, то только потому что есть отношение к иному. А потому для себя бытие и бытие для иного оказываются неистинными и сами снимают себя, - откуда и возникает безусловно всеобщее как абсолютно простое.
    Для облегчения понимания трудности этого момента можно взять сначала аналогию. К примеру, каждый сейчас находится в опредёленной возрастной фазе, которая не есть нечто готовое, а прокладывало себе дорогу, и определить наше состояние за счет предшествующей определенности, как и определить настоящее общество историей общества - скользкая дорога. - В любой сфере развития выступает две определенности: эмпирическая во многих определениях и абстрактно всеобщая как абсолютный антипод Но как определить это абстрактное всеобщее - если вводить определения из предшествующих ступеней, то и опускаемся на предшествующие ступени. Так в воспринимающем сознании были два момента: для себя бытие, как отрицающее многообразие своего бытия и бытие для иного, как прерывание в отношении к иному. А безусловно всеобщее, к которому пришло воспринимающее сознание не может быть определено ни тем ни иным - оно отрицание того и другого. Но подвергнув отрицанию для себя бытие и бытие для иного рассудок получает некоторое чистое для себя бытие которое является единством предыдущих момеяов воспринимающего сознания. И рассудок не знает другого способа кроме как один из предшествующих моментов брать в высшее определение над другим.
    Обэ этой ступени рассудочного сознания следует сказать, что здесь имеется великий инстинкт истины: рассудок правильно полагает, что если совсем отказываться от предшестующей определентости - ничего не получим, а это предшествующее должно быть трансформировано процессом. Но до этой ясности сам от не доходит. Он единство для себя бытия и бытия для иного хочет постигать как для себя бытие. И противоречие здесь в том, что бытие для себя и бытие для иного как полнота моментов разрешают себя в безусловное единство. Бытие для иного - многообразное бытие и рассудок не колеблясь решает, что определение бытия для иного для единства не годится, а значит это бытие для себя, - но это тождество себе. То есть рассудок опять держится за свой закон - что истинный предмет тождественен себе, истинная определенность равна себе.
    Итак бытие для себя для рассудочного сознания истинное определение единства бытия для себя и бытия для иного. Снятое чувственное бытие означает исчезание многообразного как чувственного, но снимается ли при этом вообще многообразное и различенное - это было бы так, если бы многообразное существовало бы только как чувственное. Но нечувственное многообразие есть уже в высшей математике и различия в мыслительтой определенности многообразно. Но в чем отличие чувственно от нечувственно многообразного - для рассудка непостижимо, потому все что претендует быть нечувственной определенностью, многообразием - для рассудочного сознания мистика и т.п. А потому безусловное единство различено в себе и не чувственно многообразная Вселенная есть истинный мир, а нечувственно многообразное его истина. Значит правы Пифагор, Парменид, Платон, Аристотель. Декатр и Гассенди в период колебаний; все идеалисты здесь правы, а материалисты - нет. Потому что именно рассудок, единственный способ всех исторических воинствующих форм материализма, ибо он признает различенность многообразного только как чувственную определейность. И ясно, почему рассудочное сознание берет определениями безусловного единства для себя бытие предшествующего воспринимающего сознания.
    Противоречащее себе безусловное единство рассудок хочет ухватить в тождестве А==А: противоречивость схватить в абстрактном тождестве, а это и есть противоречие рассудка.
    Мы видим что происходит на первой фазе развития рассудочного сознания, но важно и почему это происходит.
    Итак предмет как противоположность моментов бытия, для себя и бытия для иного, разложил себя и погрузился в некое единство. Это единство раскалывает себя на противоположность рефлективных определений, которые исчезают в единстве, которое уже более развито обогатившись рефлексией. Но этот процесс есть процесс понятия, где первоначальное единство это всеобщая абстрактная суть предмета - абстрактное для себя бытие. Далее всеобщее разлагает себя на бытие для себя и бытие для иного - то есть оно полагает себя к своей определенности как особенное в пределах всеобщего; или единое в себе делает себя раздвоенным на противоположности. И это я вынужден подробно объяснять, так как у Гегеля этого нет, хотя речь у него об этом. И наконец, в снятии бытия для себя и бытия для иного достигается понятие единичности.
    Итак для рассудка предмет в его истине уже выступает как единство моментов понятия. А если моменты, всеобщности, особенности и единичност выступают как определенность содержания, сути предмета сознания, - то эти моменты неотделимы от определенности содержания. Значит определенность сущности предмета рассудка и моменты понятия - это одно и то-же. Но понятие здесь еще во плоти и крови и оно есть лишь сущее, бытийное понятие, где определенность содержания и есть эти моменты понятия. Потому надо сказать, что пока это понятие в себе - оно содержит все моменты понятия, но они еще не выступили.
    Воспримимающее сознание, через отказ истинности всех своих определений покончило с собой и выступило рассудочное сознание - как следующая форма - только форма и потому опять полагание, что оно tabula rasa, а предмет - истинное, которое и надо отражать.
    Сейчас в предмете выступило некоторое единство моментов понятия, но само рассудочное сознание для себя не выступает таковым - оно абстрактное тождество с собой. А потому получаем противоречие не в моментах предмета, а в моментах отношения рассудочного сознания и предмета: предмет уже определен в его сути, а рассудочное сознание - абстрактное тождество и все превращает в А=А.
    И не упускайте их виду: мы упорно проводим два момента: одно дело как формации сознания выступают для себя, а -другое - как мы познаем эту формацию. И посмотрите разницу: мы то хорощо знаем, что предмет в его раздвоении и возвращении к безусловному единству неотделим от сознания: определенность предмета здесь выступила только в определенности сознания. Полученное единство для нас выступает как имеющее в себе всякую о пределенность, все многообразие для рассудочного сознания - если многообразие чувственной определенйости исчезло, значит это абстрактное всеобщее, которое определяется только им как для себя бытие. Ho от этого бытие для иного не исчезло, а рассудочное сознание от него просто абстрагируется. А рассмативание бытия для иного на ступени рассудочное сознание приводит к реставрации "а так-же" этой вещи, но в форме рефлективных определений.
    Но с другой стороны бытие для себя одно как всеобщее, и если в воспринимаемом сознании имеем абсолютное бытие для иного как дурную бесконечность определений и исключение бытия для себя и далее, исключение самого бытия для иного исключает и себя самого. Абсолютное бытие для иного, поэтому оказывается непосредственным бытием для себя и наоборот.
    Безусловное единство бытия для себя и бытия для иного оказывается непосредственно своей противоположностью, а эта противоположность переходит уже в свою противоположность.То есть безусловно всеобщее оказывается безусловно обусловленным, а безусловно обусловленное - безусловно всеобщим и при том непосредственным. Процесса опосредствования при этом никакого нет.
    Вот если бы это многообразное бытие для иного было различено - каждый момент в себе самом - то появилась бы определенность отношения этих моментов друг к другу и т.д., и последовал бы мучительный процесс, в котором бытие для иного превращалось бы в бытие для себя. Но здесь многообразное бытие для иного берется в его абсолютности - или А=А, или является своей противтыо - на меньшее рассудок не согласен. А потому безусловно всеобщее единство и оказывается обусловленным непосредственно, а обусловленное оказывается безусловным и тоже непосредственным. Но переход безусловно внутреннего всеобщего в обусловленно внешнее и наоборот и есть процесс силы. Закон здесь не подходит, так как он выступает единством противоположных определений в нем самом.
    То есть закон необходим не благодаря чему то вне его, а из себя самого. Но у вас безусловно всеобщее непосредственно переходит в свою противоположность и наоборот, и никакой определенной рефлексии быть не может. А потому мы и имеем здесь определенность силы, а не закона.
    Итак единство в себе бытия и бытия для иного есть сила, a бытиe для иного, как противоположность - проявление силы. А значит в сущности вещи два момента: внутренняя сила и проявление, обнаружение внутренней силы. Рассудок полагает что внутренняя сила и есть основа, а внешнее - вроде акциденции. И это для начала правильно - что это за сила если она не содержится внутренне. Но рассудок останавливается и здесь на тождестве А=А, и если сила проявится, то она нарушит тождество с собой. А что бы нарушить единство, как говорил Шопенгауэр, надо еще больше воли и энергии, чем при пребывании в единстве с собой. А потому, согласно рассудку, для проявления силы необходимо какое то побуждение, вроде предмета на котором она проявится. Но что это за внутренняя сила которая нуждается в чем то приходящем извне что бы начать действовать? - Тогда оказывается это побуждение силой, а эта сила бессилием. То есть мы получаем две силы - внутреннюю и внешнюю как безусловное бытие для себя и они выступают как бытие для иного. То есть одна сила есть потому что находится в отношении к другой и каждая сила отдельно - бессилие, а значит полагает рассудок, должно быть некоторое их единство. Но это единство рассудок берет не как выступившую определенность разложившихся противоположных моментов, а он своей внешней рефлексией, сохраняя свою форму и черпая содержание из предмета, приходит к единству как отношению внутренней и внешней силы, но это единство для рассудочного сознания остается неопределимым - для этого необходимо было бы отказаться от момента абстрактного тождества и получить в самом единстве различение, а в различии единство. Но и раскалывая предмет на внутреннее и внешнее рассудочное сознание делает великий шаг, хотя и не доходит до определенного единства различенного.

vispir.narod.ru