21.IV.89

    Мы получили что философия начинается и удерживается если ее основанием выступает безусловное всеобщее. Отсюда и получили что догматизм, под которым Фихте понимает все исторические формы материализма: выдвигая основанием предмет, вещь. Если она ограниченная то это не философия, а значит должна быть безусловным абсолютным, то есть такой вещью, предметом, которая абсолютно предшествует мышлению. А если уже есть предмет и сознание, то это конечное отношение, а не основание. Но абсолютно безусловным основанием материализма с необходимостью становится вещь в себе, и при этом он не говорит о Гольбахе, Гельвеции и т.д., а классической формой догматизма называет учение Спинозы, где абсолютная субстанция должна предшествовать всякому сознанию. А материализм на английской и французской почве оказывается межумком где говорится о философии, а подсовывается всегда конечное или отношение ощущения, сознания и предмета.
    В нашей же псевдофилософии не поднимаются и до такой формы догматизма как у Спинозы: в лице вождя выступает высокопоставленный Скалозуб, а остальные кричат - да здравствует. То есть азиатская форма холопства, рабства, деспотизма, здесь выступает в рафинированной форме догматизма.
    Фихте говорит, что Спиноза выдает субстанцию за абсолютную, предшествующую модусам и атрибутам, но она не может существовать кроме как в определениях мышления. И на этом моменте строятся все уловки материализма: он хочет дать что то основополагающее как всеобщее - материю, природу - и потом спрашивает, как же тогда мыслил в эпоху ихтиозавров и никто иной как марксист-ленинец и не догадывается что это его же продукт. А потому исторические формы материализма являются всего лишь разновидностью обыденного сознания. А почитаете Гайденко или других вы увидите что философия Фихте не понята и спасая свое банкротство вводится параллелизм  с Къеркегором который якобы по сути то же.
   В современной философии о чем угодно идет речь, но только не о мышлении. Хотя после Фихте стыдно выступать с такого рода поползновениями, но это возможно в следствии философской необразованности.
   Итак, всеобщее основание должно быть в определениях мышления и неотделимо от него. В истмате требуется что бы ограниченный предмет перешел в свое понятие. И основоположники сломали себе голову когда решили выяснить отношение общественного бытия и общественного сознания. Если общественное бытие основание, то общественное сознание  как от века данное, только модифицируется в соответствии с общественным бытием. Но тогда это к философии отношения не имеет: мало что изменяется благодаря чему то. А если это философское отношение, то необходимо что бы общественное бытие в своей определенности перевело себя в общественное сознание. Но может ли ограниченное общественное бытие перевести себя в соответствие с общественным сознанием? Это та де затея что бы сюртук в "Капитале" сам отправился на рынок и обменял себя на сапожную ваксу, но Маркс был настолько трезв, что говорил: сам сюртук на рынок не ходит.
    Встает вопрос, почему Маркс и Энгельс провозглашали что общественное бытие определяет общественное сознание и нет у них ни одной работы где бы общественное бытие перевело себя в общественное сознание. Так в "Немецкой идеологии" говорится о том как плохо поступали идеологи занимаясь духовным миром, идеями - они не думали из какого общественного бытия это порождается, а дают определенность этого бытия в "Немецкой идеологии". Или у Ленина: что бы быть последовательными марксистами мы должны идеологические течения должны свести к укладу экономической жизни. И это на одной странице, как в Коране, много мыслей здравых об отношении общественного бытия и сознания.
   Итак ясно, конечное не может переводить себя в другое конечное как противоположность и это знал уже Аристотель. Значит поскольку предмет не может быть основанием мышления и опыта, остается одно: мышление, сознание, должно быть основанием себя и их отношения. И не какое ни будь сознание, а интеллект как мышление в его собственной природе не имеющий пока еще развитой определенности. И если, по Фихте, на пути догматизма мы получили вещь в себе, то здесь мы имеем интеллект в себе.
     "В себе" здесь является противоположностью всякой иной определенности, отношения к другому - это определение всеобщности мышления Фихте и называет кратко "Я". Это Я всеобщее, так как все что мы знаем посредством мышления - всегда существует для мышления. Если нечто не существует для мышления - тогда мы не знаем этого. В классически чистом виде это происходит при полном поглощении мышления в определенности предмета. Но поскольку предмет неисчерпаем, то требуется вечность души, Бог. И поскольку в предмете определенность, то и мышления не надо, а потому и вопрос об истинности предмета не возникает - он такой есть: получаем абсолютную реакционность. И все это плоды бессознательного мышления, а потому и основа иррационализма Гартмана и философии бессознательного. То есть можно сказать, что исторические формы материализма находящая свое завершение в учении бессознательного и Гартман должен быть поставлен в один ряд завершителей исторического материализма в рефлексии - это имманентно завершенный материализм. По Фихте же любая определенность предмета выступает для нас тогда и в той мере, когда она выступает для мышления находящееся в отношении к себе самому. То есть без отношения без отношения к себе самому невозможно отношение к иному - именно самосознание является основание сознания.
    Так разумный историк с необходимостью придет к выводу, что при ближайшем рассмотрении феодализм является основанием рабовладельческой формации, так как когда речь идет об основании, то это не временная последовательность, а то что является основанием самой временной последовательности. - Основание феодалистической формации более развитое, истинное, а потому это основание является и истиной рабовладельческой формации, а иначе получится что менее развитое есть основание более развитого: это та же бессмыслица что развитие идет от простого к сложному.
    Здесь мы имеем дело с двумя формами крайностей - эволюции и эманации. - Если некоторое содержание не существует для нашей мысли, значит мысль не относится к себе самой в этом содержании. И сколько бы не говорили что сознаем и знаем - это формы идеологии. Под идеологией понимается адекватное выражение любого явления не знающего закона этого явления. Но если идеология не знает сущности этого явления - она заблуждение.
    Идеология не сводится к формам общественного сознания, как у основоположников, идеологично любое учение, наука, которая не знает своей сущности - поэтому вся опытная наука идеологическая. А философия и является абсолютным врагом идеологии, так как познает всеобщее единство мира и высшие законы его развития. Потому если идеологично общественное сознание - идеологично и общественное бытие.
    Именно Фихте является одним из первых врагов идеологии. Он не представитель буржуазной идеологии, как поговаривают, а враг идеологии как таковой и мы убедимся в этом, рассмотрев, что представляет собой теоретический и практический интеллект. И эта истина со всем диалектическим охватом определенности предмета куда привела - мы видим сегодня, и не наша вина что у основоположников время ли не хватило или думать по философски не хотели и делая первый шаг они остановились на идеологическом. - И разве не идеология утверждать, что природа первична и делать при этом вид, что сознания при этом еще нет.
    "Я" Фихте объявляет противоположностью догматизма. Философия Спинозы не удовлетворяет Фихте тем, что абсолютная субстанция любую определенность имеет вне себя: ни модусы, ни атрибуты не составляют у Спинозы определенности субстанции. Модусы - ясно, а атрибуты это противоположные стороны одного - субстанции, Бога - как две его формы. Ну а что такое субстанция сама по себе - неизвестно. Как неизвестно и что такое атом Левкипа, Демокрита, Эпикура, Гассенди и т.д. - Он имеет порядок, форму, положение и к тому же неисчерпаем, ну а что он есть как таковой - неясно. И нельзя сказать один атом и есть ли он, как нельзя выяснить чем отличается бытие Парменида от субстанции Спинозы.
   Но для греков это было в высшей мере последовательно что они знали необходимость и фатализм. Но и субстанция не имеет в себе определенности и тем не менее в "Этике" Спиноза говорит о свободе, то есть вещь в себе как основание свободы... Поэтому Фихте и приходит к выводу, что учение Спинозы есть учение абсолютного фатализма. А потому только Я как единство с собой есть единственная абсолютная основа и потому все существует для Я и в Я. Моя система, говорит Фихте, есть первая система свободы.
    Итак, абсолютное Я, ведущее свое происхождение из трансцендентального единства самосознания Канта, уже не есть пустая субъективная форма. Для Фихте Я как всеобщая форма мышления не может черпать содержание извне как у Канта. То  есть Фихте ловит Канта на главном: если трансцендентальное единство самосознания априорно - всеобщее и необходимое, то и содержание должно быть всеобщее присущее этой всеобщей форме, а не извне .В опыте же есть две половинки: предмет и мышление как особенное. Поэтому, по Фихте, философия должна начинаться принципом единства предмета и сознания, бытия и мышления и этим принципом он называет абсолютное Я.
    Кант на философию Фихте ответил, что он к ней не имеет отношения и что из этой чистой логики ничего нельзя вывести. На что Фихте так же "лестно" ответил Канту, что его голова в три четверти, так как четверть пришлось додумать Фихте. Фихте по сути дела разрабатывает понятие всеобщей абсолютной формы мышления.
   Значит философия имеет дело в всеобщим основанием, которое есть высшее единство противоположностей сознания и предмета, природы и духа. И выражением этого должен быть единый принцип философии. Значит абсолютное Я и есть философское выражение высшего единства в себе. Нельзя сказать что абсолютное Я это самосознание, так как возникал бы вопрос об отношении сознания и самосознания - то есть конечного отношения. Фихте называет это основание абсолютно безусловным и абсолютно достоверным.
   Основание не может быть доказанным, так как доказательство есть связь, обусловленность, опосредствование - этот вывод Якоби Фихте знал: опытная наука и есть такой процесс. Поэтому Фихте очень осторожно говорит, что абсолютное Я может быть фактом мышления. Значит Я должно быть непосредственным, всеобщим, безусловным и непосредственно достоверностью для нашего мышления. То есть это не самосознание или сознание, а абсолютное единство мышления во всей его определенности с самим собой.