|
О УЧЕНИИ И
МЫШЛЕНИИ
Учат
мыслить: 1. наставления учителя и 2.
изучение книг.
Для образования и бесед
имеются различные книги, так то "Ежемесячник
"/фр./, Английское обозрение", "Еженедельник",
"Поэты" и т.д. Все это дается, что
бы в разговоре развлечься курьезным,
например древней историей и т.д.
Книги должны содержать поучения и
надо знать чему они учат; сюда
относятся исторические и
философские книги.
В каждой книге надо
раскрыть идею автора - это важное и
трудное. Часто автор не знает своей
идеи и оттого ее найти трудно. Когда
наше внимание подражает гению, в этом
много ценного. Если гений пишет
парадоксально и ложно, то все же есть
чему у него поучиться: что написано
гением - над тем должно размышлять.
Часто суть дела так
доставлена, что требует не только
усердного, но и длительного
размышления. Она может
рассматриваться с иной т. зрения и в
разные времена прочитываться
целиком иначе.
И если без механики не
будет в мире правильного продвижения,
то и во всем нашем ведании, по
видимому, от нее что-то должно быть:
постоянно нужна некая верная
направляющая нить. Так и в основании
рисования лежит механизм: ведь
вначале надо учиться по правилам,
прежде чем что-то набросать из своей
фантазии, но и здесь надо всегда
иметь в виду правила зрения. В
механике большое значение придается
тому, что за чем следует. Обучаясь
надо, вспоминать этот метод не раз.
Наш ум особенно отдыхает за новым
занятием. Невозможно читать одну
книгу с вниманием, надо иметь под
рукой и другие, с другим содержанием.
В обществе то же имея некое занятие
ум /Gemut/ отдыхает.
Наши разговоры тоже
могут нас образовать, хотя и не
научить чему-либо. Хороши ли для
этого романы? - нет, особенно те
которые делают сердце вялым: они
возбуждают все страсти в
совокупности. Для разговора и
образования хороши, с настроением
написанные путевые описания.
Постыдно если читают для
предстоящего разговора, так как это
становится привычкой не стараться
запомнить прочитанное. Надо жаждать
чтения и стараться насколько
возможно запомнить, даже если это
лишь тягостное занятие, но оно
пригодится нам и общество должно
распостранять это. Но нет никакой
пользы запоминать истории из романов,
так как каждый может их выдумать и
мечтать.
Впрочем полезны и
романы если в них сантименты и
комедийность шекспировского уровня,
когда сочинитель открывает в
человеке сокровенные уголки,
изображает характеры и т.п. Надо
учиться ведать характерность книг.
То есть не только содержание, но и
особенную свойственность, которая
отличает одну от других книг. Так
немцы почти не имеют своеобычного
характера, так как много подражают и
сохраняют школярную методу. Но гений
не должен подчиняться правилам, так
как они сотворены не из гения, а
служат лишь наставлением. Гений
находит свойственный характер:
замечать характерность - очень
изощряет мышление.
Если наше намерение
ведать литературу, то надо прочитать
много книг. Однако что бы иметь от
чтения многую пользу, надо читать
мало и хорошо: кто много читает - мало,
запоминает. От множества книг на
ярмарках только большая порча. Стало
всеобщей привычкой читать много и
вскользь. Иная книга, которая может
вызвать революцию, не читается и не
обсуждается.
Хорошую книгу надо
часто перечитывать, и не для того, что
бы ее запомнить, а что бы сделать
своей верную манеру. Надо и самому
мыслить, а не только обучаться.
Устный доклад, если он выработан не
целиком, имеет очень много указаний,
и слышна не полная выработка и
продуманность, а видят естественный
вид, как мыслят, и в этом много пользы.
Если я слышу нечто, то скорее отмечаю
ложное или истинное. При устном
докладе мыслят всегда больше, чем при
чтении: доклад больше воспринимается.
К тому же чтение не так природно как
слух. Сочинением конечно можно
завершить некую науку, но
автодиктарность, которая есть
самообучение из инструмента /не
самим изобретенного/, есть лишь
беспомощность.
Имеются науки, где
начитанность скорее вредна, чем
полезна, например
трансцендентальная философия. Так же
в математике и морали, пожалуй, не
нужно много начитанности. А вот
историк полностью составляет
начитанность.
Вначале следует
остерегаться книг, которые содержат
сомнения. Суждение и сомнение очень
разнятся. Сомнение имеется если есть
основание, которое полагает
противоположность. Здесь полагается
не то, что делает наше суждение
осмотрительным, но эта основательная
проницательность безразлична и
пренебрежительна.
Так разговор с
любителем искусства культивирует
нашу способность, которая в докладе
была бы толкующей и всеобще
рассудочной. Это большая заслуга с
каждым так уметь говорить, что бы
заинтересовать.
О УЧЕНИИ И МЫШЛЕНИИ
Учат
мыслить: 1. наставления учителя и 2.
изучение книг.
Для образования и бесед
имеются различные книги, так то "Ежемесячник
"/фр./, Английское обозрение", "Еженедельник",
"Поэты" и т.д. Все это дается, что
бы в разговоре развлечься курьезным,
например древней историей и т.д.
Книги должны содержать поучения и
надо знать чему они учат; сюда
относятся исторические и
философские книги.
В каждой книге надо
раскрыть идею автора - это важное и
трудное. Часто автор не знает своей
идеи и оттого ее найти трудно. Когда
наше внимание подражает гению, в этом
много ценного. Если гений пишет
парадоксально и ложно, то все же есть
чему у него поучиться: что написано
гением - над тем должно размышлять.
Часто суть дела так
доставлена, что требует не только
усердного, но и длительного
размышления. Она может
рассматриваться с иной т. зрения и в
разные времена прочитываться
целиком иначе.
И если без механики не
будет в мире правильного продвижения,
то и во всем нашем ведании, по
видимому, от нее что-то должно быть:
постоянно нужна некая верная
направляющая нить. Так и в основании
рисования лежит механизм: ведь
вначале надо учиться по правилам,
прежде чем что-то набросать из своей
фантазии, но и здесь надо всегда
иметь в виду правила зрения. В
механике большое значение придается
тому, что за чем следует. Обучаясь
надо, вспоминать этот метод не раз.
Наш ум особенно отдыхает за новым
занятием. Невозможно читать одну
книгу с вниманием, надо иметь под
рукой и другие, с другим содержанием.
В обществе то же имея некое заниятие
ум /Gemut/ отдыхает.
Наши разговоры тоже
могут нас образовать, хотя и не
научить чему-либо. Хороши ли для
этого романы? - нет, особенно те
которые делают сердце вялым: они
возбуждают все страсти в
совокупности. Для разговора и
образования хороши, с настроением
написанные путевые описания.
Постыдно если читают для
предстоящего разговора, так как это
становится привычкой не стараться
запомнить прочитанное. Надо жаждать
чтения и стараться насколько
возможно запомнить, даже если это
лишь тягостное занятие, но оно
пригодится нам и общество должно
распостранять это. Но нет никакой
пользы запоминать истории из романов,
так как каждый может их выдумать и
мечтать.
Впрочем полезны и
романы если в них сантименты и
комедийность шекспировского уровня,
когда сочинитель открывает в
человеке сокровенные уголки,
изображает характеры и т.п. Надо
учиться ведать характерность книг.
То есть не только содержание, но и
особенную свойственность, которая
отличает одну от других книг. Так
немцы почти не имеют своеобычного
характера, так как много подражают и
сохраняют школярную методу. Но гений
не должен подчиняться правилам, так
как они сотворены не из гения, а
служат лишь наставлением. Гений
находит свойственный характер:
замечать характерность - очень
изощряет мышление.
Если наше намерение
ведать литературу, то надо прочитать
много книг. Однако что бы иметь от
чтения многую пользу, надо читать
мало и хорошо: кто много читает - мало,
запоминает. От множества книг на
ярмарках только большая порча. Стало
всеобщей привычкой читать много и
вскользь. Иная книга, которая может
вызвать революцию, не читается и не
обсуждается.
Хорошую книгу надо
часто перечитывать, и не для того, что
бы ее запомнить, а что бы сделать
своей верную манеру. Надо и самому
мыслить, а не только обучаться.
Устный доклад, если он выработан не
целиком, имеет очень много указаний,
и слышна не полная выработка и
продуманность, а видят естественный
вид, как мыслят, и в этом много пользы.
Если я слышу нечто, то скорее отмечаю
ложное или истинное. При устном
докладе мыслят всегда больше, чем при
чтении: доклад больше воспринимается.
К тому же чтение не так природно как
слух. Сочинением конечно можно
завершить некую науку, но
автодиктарность, которая есть
самообучение из инструмента /не
самим изобретенного/, есть лишь
беспомощность.
Имеются науки, где
начитанность скорее вредна, чем
полезна, например
трансцендентальная философия. Так же
в математике и морали, пожалуй, не
нужно много начитанности. А вот
историк полностью составляет
начитанность.
Вначале следует
остерегаться книг, которые содержат
сомнения. Суждение и сомнение очень
разнятся. Сомнение имеется если есть
основание, которое полагает
противоположность. Здесь полагается
не то, что делает наше суждение
осмотрительным, но эта основательная
проницательность безразлична и
пренебрежительна.
Так разговор с
любителем искусства культивирует
нашу способность, которая в докладе
была бы толкующей и всеобще
рассудочной. Это большая заслуга с
каждым так уметь говорить, что бы
заинтересовать.
|
